Дар шаманизма - дар волхования

Так в русском сознании перемешана шаманическая традиция, лесная магия и стремление с их помощью разрешить проблемы страны и народа. Не случайно во всяком государственном лидере мы склонны видеть харизматическую фигуру. Наш лидер должен демонстрировать свою принадлежность к народу. Но он же должен быть способен и на большее, чем обычный человек. Мы ставим лидеру в упрек, если он ведет себя уж очень сермяжно, как человек слишком обыкновенный.

       Таким классическим народным лидером был Степан Разин. А официальная государственная власть, по высказанному в волшебных сказках мнению, убога, и страдает элементарными пороками в самой развитой форме. В утонченности разврата действительной исторической власти, народ разбираться никогда не хотел.

Отвлекаясь еще в сторону социального аспекта, надо сказать, что шаманизм как форма проявления человеческой воли снизу, оказывается конфликтен со всякой официальной властью. Поэтому не случайно, в указанной выше сказке, власть хочет погубить охотника. Обличая власть, сказка говорит, что царь и министр ведут себя приземлено, не имеют никакой харизмы, и потому теряют власть как недостойные.

Всякая власть стремится охватить людей не только данью (повинностями и налогами), но и своим духом, идеологией. Шаман же, борясь с приходящими духами, и подчиняя их себе, станет бороться и с духом чуждой ему власти. Потому шаман, для всякой эксплуататорской социальной надстройки, неприемлем и нетерпим. Шаман признает только родовые законы. Он автоматически оказывается врагом всякой нарождающейся государственности, которая это чувствует, старается его уничтожить и стереть память о нем.

16. Итак, перейдем собственно к шаманской болезни. Распространено мнение, что перед тем, как стать шаманом, человек должен претерпеть эту болезнь. Она как бы запускает всю его дальнейшую деятельность. Трудно сказать, является ли это действительно обязательным условием стать шаманом?

В Сибири она протекает примерно одинаково. Это внезапное ощущение слабости, дурноты, зевоты, тяжести в груди, дрожи. При этом человек не находит себе место и оказывается не способным ни к какой работе.

Этот комплекс неприятных ощущений может так же бесследно прекратиться, как и начаться. В случае обострения, начинается озноб, человек может издавать неясные звуки, быстро вращать глазами, активно двигаться, крутиться, пока не упадет в судорогах.

По Алтайским представлениям, если в это время дать человеку бубен, то он начнет камлать, после чего придет в нормальное состояние. При этом согласно одним шаманским культурам, человек становится шаманом сразу, после того как перенес болезнь. Учить его, после этого, ничему не надо. Он уже все знает, к нему все, что надо пришло. Болезнь оказывается кризисом посвящения и просвещения одновременно, (традиция хантов).

По другим представлениям, человека готовят к болезни, и после ее преодоления уже считают шаманом, но учат, передают опыт. Делает это местный шаман, который одновременно дядя или более дальний родственник неофита.

Традиция не может быть ошибочной. Очевидно, в одном случае, необходимые для шаманской практики знания уже содержатся в культуре и мифологии народа, и созревший шаман должен только правильно применить их. Во втором случае, значительный объем знаний оказывается как бы специальным, в общенародной среде он не бытует, поэтому должен быть передан через обучение.

В наше время, шаманскую болезнь принято называть приступом истерии или шизофрении. По внешним признакам ее относят и к эпилептическому припадку, но суть этой болезни все же не во внешних признаках, не в припадке, а в изменении сознания.

Представляется, что оценка шаманской болезни как истерия или шизофрения - есть грубая клиническая оценка. Она напрочь исключает какую либо этнопсихологическую основу болезни. Наша современная медицина залечивает такого человека медикаментами и внушает ему соответствующий комплекс неполноценности. Известно, что чем более активно протекает такой приступ, тем эффективнее его лечение и преодоление самим больным.

Люди с тихой шизофренией лечению почти не поддаются, они обречены быть обузой для родных, общества и самих себя. Вероятно им не хватает именно того волевого импульса, который есть у буйных, у которых приступ протекает активно. Вообще же наше общество не ориентировано на возможность того, что больной может и должен сам преодолеть свое собственное психическое расстройство. Считается, что если человек "сошел с ума", то поправить его может только психушка. И ничего хорошего от этого лечения ждать нельзя, в любом случае человек после лечения будет не лучше, чем был.

Эта же клиническая картина в шаманической культуре рассматривается совершенно иначе. Она понимается как приход духов, которые требуют от человека взять на себя задачу исполнять волю предков.