Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо

— Ладно уж, иди, — сказал наконец я. — Тебя там пять дюжин интересных собеседников дожидаются. И целая гора книг. Никакого резона тут со мной сидеть. Но если не выйдешь к ужину, я снова приду с каким-нибудь пирогом, так и знай.

— Тебя не очень разочарует, если я скажу, что не расцениваю такое развитие событий как катастрофическое?

С этими словами сэр Лонли-Локли растворился в стене, а я отправился в спальню, решив, что пару часов моего отсутствия этот Мир как-нибудь переживет. Ему же, собственно, лучше: иметь дело с одуревшим от избытка информации, отчаянно зевающим мной — невелико удовольствие.

Мир, однако, придерживался иного мнения. И стоило мне, раздевшись, опустить голову на подушку, оповестил об этом голосом сэра Кофы. Ну, то есть, его Безмолвной речью. Один черт.

«Ты уже решил, где будешь обедать?» — как ни в чем не бывало спросил Кофа.

Начинается, подумал я.

Дураку понятно, что Кофин невинный вопрос означает: «Нам срочно надо поговорить». Но при такой формулировке наотрез отказаться от встречи гораздо труднее. По крайней мере мне.

Поэтому я честно ответил: «Еще не думал на эту тему».

«Вот и прекрасно. Давно собирался показать тебе одно любопытное местечко. Из тех, что сам никогда не найдешь, даже если трижды в день мимо пробегать будешь».

Однако, подумал я. Ну, хоть какая-то польза от моих добрых дел. Не каждый день Кофа делится заветными местечками. И деловито спросил:

«Где? Когда?»

«Через полчаса на улице Маятников. Знаешь, где это?»

«Не ближний свет», — откликнулся я.

«Значит, знаешь. Успеешь?»

«Не вопрос».

И я принялся снова одеваться.

Улица Маятников — это самая окраина Старого Города. Район не сказать чтобы респектабельный, но и не бедный, скорее просто малонаселенный, из трех домов здесь как минимум два заколочены и выставлены на продажу; впрочем, у владельцев обычно хватает средств, чтобы поддерживать в относительном порядке окружающие их небольшие сады. Ни лавок, ни тем более трактиров здесь почти нет, а хозяева тех, что есть, похоже, хлопочут не ради заработка, а из любви к процессу, клиентов-то раз-два и обчелся.

Кофу я увидел сразу. Он прохаживался по улице с видом человека, самой большой заботой которого является прогноз погоды на ближайшую дюжину дней.

Впрочем, делать хоть какие-то выводы на основании того, как выглядит сэр Кофа Йох, было бы очень глупо. Даже для невыспавшегося меня перебор.

— Сейчас я тебя очень, очень удивлю, — пообещал Кофа. И увлек меня за собой в переулок, куда, как мне сперва показалось, выходили только садовые калитки окрестных дворов. Однако в конце переулка стояло несколько небольших двухэтажных домов. И один одноэтажный, имевший при этом вид монументального особняка, почти полностью провалившегося под землю. То, что осталось над землей, выглядело как мансарда, под которой непременно должно находиться еще хотя бы два-три этажа. Возможно, потому, что приземистое строение венчала роскошная, массивная крыша с таким несметным количеством печных труб, что прилагающихся к ним каминов с лихвой хватило бы для отопления скромного королевского дворца.

— Хороший дом, — одобрил я. — Смешной.

— Совершенно верно, Смешной Дом. Именно так его и назвали еще пятьсот лет назад, когда прославленный Товви Банбой, в ту пору начинающий архитектор, обмывая первый в своей жизни заказ, потерял в трактире план трех первых этажей, но сохранил чертежи чердака и крыши. А с утра, толком не проспавшись, приступил к работе. И закончил ее раньше, чем сумел задать себе вопрос, почему результат его труда выглядит столь странно. В те времена архитекторы строили дома в одиночку; мастера управлялись за несколько часов, хотя в среднем на работу требовалось два-три дня. Зарабатывали они, конечно, сказочно. Но, несмотря на это, даже у нас, в столице, архитекторов можно было по пальцам сосчитать. Очень уж сложно освоить соответствующий раздел Очевидной магии, да и могущество для этого требуется немалое; человека с такими способностями любой Орден принял бы с распростертыми объятиями, как минимум Младшим Магистром. А в ту эпоху поступить в Орден, минуя период послушничества, было для всякого взрослого человека соблазном посильнее денег. Поэтому, как я уже сказал, архитекторы были наперечет. И каждый являлся личностью настолько неординарной, что ссориться с ними мало кто решался. Вероятно, поэтому несчастный заказчик не прибил Товви Банбоя на месте и даже аванс отобрать не посмел. А от дома, конечно, поспешил избавиться, продал за копейки тогдашней городской знаменитости, эксцентричному богачу Мицфецро Цицферсо, который коллекционировал разные причудливые казусы, вроде самопишущих табличек, рисующих картинки вместо текста, и свихнувшихся охранных амулетов, которые умоляют прохожих немедленно войти в дом и начинают верещать, когда те проходят мимо. Понятно, почему ему приглянулся Смешной Дом… Впрочем, все это давно в прошлом. Для нас с тобой важно совсем другое, — и с этими словами Кофа распахнул передо мной одно из окон.