Дар слова

Он уехал, а Анжелка осталась сидеть среди белоснежного, розовеющего изнутри мрамора. Она сидела, раскачиваясь, по пояс в розовой воде, сукровице, сидела в душистой пене, которая шелестела, лопалась и с тихим ужасом оседала, и что-то такое шелестело, лопалось, оседало в ее мозгах. Роскошная ванная комната показалась ей склепом. И этот оседающий в мозгах шелест пер из ушей.

Неделю она ходила чумная, пытаясь думать о себе, маме, Тимофее Михайловиче - и не могла. То ли она действительно не умела думать, то ли совсем запуталась. В конце концов, шут с ними обоими - он не любила ни маму, ни Дымшица, они достали ее каждый по-своему и на пару - но мир, в котором существовала Анжелка, держался на них, она привыкла жить между ними и боялась, что по-другому не сможет. Опять повеяла холодом ледяной, гладкой пустыни жизни - но теперь она знала, что лед тонок, а под ним бездна. Одиночество, почти забытое за весну - как легко, как сразу она отвыкла от своего естества! вернулось ободранной черной кошкой, забытой на даче, тощей кошкой с горящими от ненасытного голода глазами - и никакие любови, никакие работы, никакие Греции или там Италии не спасали от этого зверя, потому что он всегда возвращался. Потому что, наверное, никуда не уходил - просто брезгливо пережидал разор, дремал среди строительного мусора, прятался за мешками с цементом, просто дичал и лютел от голода, дожидаясь конца ремонта. И дождался.

Вечером, за двое суток до сдачи маминой квартиры, они сидели на лихоборской кухне и грызлись из-за очередного перерасхода сметы. Анжелка собиралась украсить кабинет в Чистом энциклопедией Брокгауза и Ефрона; почти полтора месяца она подавала объявления в городские газеты, но только вчера вышла наконец на старушку, сохранившую все восемьдесят шесть томов в товарном виде.

- Ты меня извини, доча, но это перебор, - устало говорила Вера Степановна. - Полторы штуки за одни корешки, за какого-то Тигра и Ефрата, от которых только пыль да микробы - это заслишком. Какой в них прок, когда они до революции изданы - у них там земля на трех китах, а до Америки двадцать тысяч лье и все под водой. Из книг мне нужны только свежие газеты и телефонный справочник, даже уголовный кодекс не нужен, потому что юристов на фирме хоть жопой ешь, а захотят упечь - упекут как миленькую, ни на кодекс не посмотрят, ни на юристов. Короче, отбой, ну ее в баню, эту энциклопедию гондурасскую...

Анжелка знала, что энциклопедия нужна, но втолковать маме не получалось. Она видела ребра пустых книжных полок в будущем кабинете и упрямо твердила: кабинет без энциклопедии не кабинет, а контора.

- И хрен с ним, - отбивалась Вера Степановна. - Я понимаю на работе, куда люди приходят - но дома зачем, объясни? Вчера часы бронзовые, какой-то прибор чернильный, когда я терпеть не могу чернил, сегодня - нам что, денег девать некуда?

- А ты знаешь, сколько она в букинистическом стоит? Три штуки как минимум. И это сейчас, когда все магазины завалены книгами, потому что старушкам этим есть нечего - а через пару лет запросто потянет все десять, вот увидишь...

- Между купить и продать, дорогуша, есть разница, которую ты не сечешь, возразила Вера Степановна. - Ты только покупаешь, а продажами занимаюсь в основном я...

Она задумалась о чем-то своем, потом подозрительно легко отступилась:

- Ладно, хрен с тобой... Только продавать, если что, понесешь сама посмотрим, сколько наваришь...

Анжелка не успела обрадоваться, скорее удивилась легкой победе, как Вера Степановна уставилась на нее в упор и спросила:

- Ты мне вот что лучше скажи - ты с дорогим нашим Тимофеем Михайловичем когда общалась в последний раз?

Анжелка под ее взглядом обмерла и не сразу выговорила:

- Вот тогда в последний раз и общалась. А что?

- А то, - резко ответила Вера Степановна, - а то, что вляпался наш Тимофей Михайлович в крупные неприятности. В такие нехорошие неприятности, что лучше держаться от него подальше. На вот, почитай - она подала Анжелке сложенную вчетверо газету, та развернула и увидела фотографию развороченной взрывом машины под жизнерадостным заголовком: "ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ РАЗМАЗАЛО ПО АСФАЛЬТУ". Она побежала по тексту сверху вниз - как с горы, продираясь сквозь колючие заросли предложений:

"Вчера в 8.30 у подъезда многоэтажного жилого дома по улице Крылатские холмы прогремел мощный взрыв... В двух подъездах до уровня пятого этажа вылетели все стекла... Обескураженные жильцы увидели во дворе догорающий остов... и два трупа, в одном из которых не без труда опознали ... г-на Котова Геннадия Павловича, известного бизнесмена, председателя совета директоров концерна "Росвидео"...

- Это же наш Котов, - прошептала Анжелка, видевшая Котова раза два, и то издали, испуганно взглянула на маму и побежала по тексту дальше: