Дар слова

Дымшиц так и не позвонил. Иногда Анжелка сама звонила дяде Володечке, который работал теперь в охране "Росвидео", и он приходил после смены, помогая ей то с машиной, то по хозяйству - ввинтить шуруп под картину, починить кофемолку, принять водочки из рук хозяйки и покалякать за жизнь. От него же она услышала историю карточной игры на акции - не слишком правдоподобную, но вполне в духе Дымшица; в любом случае она порадовалась за Тимофея Михайловича, который в очередной раз обернулся ловко и с блеском, разделав мамашиных прихвостней под орех.

Ей не было места в их азартных, опасных, аляповато раскрашенных видеоиграх.

Мама на новой квартире жила, как на вокзале, и не прибиралась, кажется, со дня переезда. Анжелка наведывалась к ней когда раз, когда два в неделю, не глядя подписывала деловые бумаги и не глядя шла вон - смотреть на то, как возрождается в бесподобной роскоши Чистого лихоборский срач, не было сил. По тисненным золотом корешкам Брокгауза и Ефрона, по драгоценной обивке стен бегали тараканы; на кухне, вымощенной плиточной византийской мозаикой - с подогревом! - громыхала стульями и скрипела подошвами ботинок охрана; сама Вера Степановна в затрапезном халате сидела за антикварным столом, заваленным бумагами, болтала по двум телефонам одновременно и смотрела на мир заплывшими, кроличьими, красными от бессонницы глазками. Ореол безумия, какого-то стадного гона, сквозивший за всей ее лихорадочной деятельностью, пугал Анжелку.

В таком осеннем раздрае, в таком спазматическом предзимнем ступоре она нечаянно для себя устроилась на работу. Даже не то слово - нечаянно. Она просто лежала в ванне, листая очередную бесплатную газету, подброшенную в почтовый ящик, как вдруг наткнулась на объявление, которое ее позабавило, заинтриговало и раздразнило одновременно, так что рука сама потянулась за телефоном. На том конце откликнулся женский голос:

- Фирма "Сирена", здравствуйте.

- Я по объявлению, - сказала Анжелка.

- Какому?

- Тут сказано, что требуются девушки, умеющие раскованно общаться по телефону. По-моему, это как раз про меня.

- Расскажите об этом Борису Викторовичу, - посоветовала секретарша. - Одну минутку. Соединяю.

- Голосок у вас нежный, приятный, но очень уж девичий, - засомневался, послушав ее, Борис Викторович. - Вы, надеюсь, совершеннолетняя?

- Вполне.

- Вообще-то нам нужны девушки с опытом, воображением, способные общаться с клиентами на любом уровне. Думаете, потянете?

- Мне бы хотелось попробовать, - сказала Анжелка.

- Попробуйте, - одобрила трубка. - Попробуйте рассказать о себе так, чтобы я вас запомнил...

- Меня зовут Марина, - забавляясь, продекламировала Анжелка. - Мне восемнадцать лет. Я стройная, длинноногая, светловолосая девушка с симпатичной родинкой на левом бедре. Я лежу в роскошной, пахнущей бергамотом ванне, вся в пене, как Афродита, пью апельсиновый сок и болтаю с вами по телефону...

- Верю, верю, - хмыкнув, одобрил Борис Викторович, - все правильно. Теперь у нас только так: ванны, "мерседесы", борзые и бергамоты... Ладно. Будем считать, что способность к импровизации вы проявили...

Договорились, что завтра к одиннадцати Мариночка явится на собеседование; Анжелка запомнила адрес, положила телефон на теплый полированный мрамор и, отхлебнув сок, в задумчивости украсила плечи эполетами искрящейся пены.

А почему бы и нет, сказала она себе. Взглянуть хоть одним глазком, как они там раскованно общаются на любом уровне. Тем более что при ином раскладе она и впрямь могла оказаться такой Мариночкой. Съездить и посмотреть, почем этот иной расклад.

Она припарковалась на Сухаревке и пошла по Сретенке, пока не нашла искомую подворотню и нужное строение во дворе: большой отселенный дом, выпавший из жилого фонда в точно рассчитанную прореху безвременья. В наваристом ожидании капремонта он весь, от чердака до подвалов, оброс конторами, офисами, консультациями - их вывески лепились впритык друг к другу, оставляя ощущение беззвучного базарного гвалта. На площадках парадной лестницы в темпе перекуривали клерки, курьеры, деловые конторские барышни, вполголоса мусолившие одни и те же затертые до неразборчивости слова: баксы, отксерить, по факту, перебьется, затрахал; пахло куревом и тем самым одурением от ежедневной гонки за долларом, которое пугало Анжелку в маме. Она успела пожалеть, что пришла, тем не менее доплелась до пятого этажа, сориентировалась и, отвергнув поочередно недвижимость на Кипре, шоп-туры в Стамбул, мастерскую по производству наружной рекламы и правление Американской финансовой корпорации, позвонила в высокую, грубо сварганенную железную дверь.