Дар ученичества

Не от терния чешут смоквы, ни от купины емлют гроздия, сказал Христос (Лк. 6, 44), т.е. “не собирают смокв с терновника, и не снимают винограда с кустарника”.

Или то же у другого Евангелиста:

“Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?” (Мф. 7, 16). Ясное дело, нет.

Если человек не верует в Бога, не имеет страха Его в себе, не признаёт Церкви, чуждается Православия и, таким образом, вся жизнь его остается неосвященной, безблагодатной, хотя бы внешне он стоял 30 лет у престола Божия и носил рясу, то что он может увидеть в Библии, в храме, в поведении верующих духовного и таинственного, кроме противоречивых вещей и соблазна?

Апостол Павел, или, вернее, Сам Бог чрез Своего Апостола, говорит:

“Душевен же человек не приемлет яже Духа Божия [того, что от Духа Божия]: юродство бо ему есть [потому что он почитает это безумием], и не может разумети, зане духовно востязуется [и не может разуметь, потому что о сем надобно СУДИТЬ ДУХОВНО]” (1 Кор. 2, 14-15).

Как человек с глазами, страдающими дальтонизмом, путает цвета, так и страдающий душевной слепотой (страстями) — сектант, антирелигиозник, безбожник. И как первый смешивает красное с зеленым (представьте себе такого машиниста или у нас рулевого наверху, что будет!), так и последний все путает и находит в каждой строчке Библии и Евангелия противоречия. И как про первого мы говорили “больной” и не смущаемся, так и про последних надо сказать. Их просто надо пожалеть, и все.

И еще:

“Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия.

Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога” (1 Кор. 2. 11-12).

Это он говорит о смиренных, чистых христианах, живущих в правде и преподобии Истины.

Я на минуту замолчал. Снизу, с носа парохода, донесся куплет сладкого романса, исполняемого кем-то под аккомпанемент гитары:

Помнишь, тогда небеса

с такой лаской сияли,

Жались друг к дружке цветы,

В нежной истоме лучи догорали...

Помнишь ли ты?..

Я продолжал:

— Нет, опаснее не чистые безбожники, а такие люди, которые находятся внутри ограды церковной, а берутся говорить льстиво о Боге, об Иисусе Христе, о таинствах, церковной власти. Здесь я вспоминаю слова того же Апостола, что таковые — лукавые делатели и проч. (2 Кор. 11, 13-15).

“И не удивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды...” (2 КОР. 11, 14 — 15).

Даже языческий поэт сказал: Quidquid id est timeo Danaos et done fefntes.

Vergili, Aen. II, 49.

“Как бы то ни было, я боюсь данайцев и тогда, когда они приносят дары”. Слова, сказанные в связи с известной историей с Троянским конем.

Но наш божественный поэт, пророк Давид, говорит лучше:

“Елей же грешного да не намастит главы моея” (Пс. 140, 5).

А чтобы мы не забывали этого. Церковь каждый день поет это за вечерней.

А тем временем внизу гитарист заканчивал свой меланхолический и жестокий романс, в котором земная любовь всегда мучительно умирает, отказывая во взаимности или обманывая ради другого, тогда как небесная могла бы неожиданно расцвести на ее же почве и сиять вечно.

Наша любовь не нужна там,

в заоблачной дали,

Там не витают мечты...

Помню, и здесь вы мне счастья не дали,

Помни иты...

— Меня и раньше поражало, — задумчиво, с какой-то неуловимой и неясной тенью смущения на лице, произнесла Липочка, — как это нередко чисто светские слова и мысли, даже грешные, могут выражать или напоминать высокодуховные вещи. Мы часто сами не знаем, что поем и говорим...

— А в сущности, — поддержал я ее мысль, — мы являемся в этот момент нередко и пророками самим себе, наподобие евангельского Каиафы. Однако позвольте мне докончить начатое.