Дар выживания (СИ)

Решив организационные вопросы по совместной службе, каждый приступил к выполнению своих обязанностей. Теперь десантники бдили на холме, оставив КПП на "бетонке" за нами. Десантура - молодые, крепкие парни, вели себя абсолютно адекватно. Всё по уставу, без каких-либо претензий на купание в фонтане или разбивание бутылок об голову. Нести службу совместно с десантниками оказалось легко. Лейтенант не претендовал на единоличное командование маленьким гарнизоном, занимался только своими, хотя суть дела понимал отлично. Порой мы собирались и советовались все вместе. К тому же Вадим, так звали офицера, помогал нам на КПП, когда повалил народ. А народ повалил, поэтому пока возвращаться в город с дипмиссией необходимость отпала. С тюками и сумками, со смешанными чувствами на лицах - все они шли, чтобы спастись. Но, ясное дело, не каждый попал внутрь. По сто раз проверив документы, пробив по базе данных, некоторых вносили в "дополнение к списку номер три", размещали в кубриках, проводили беседы и инструктажи. Усилились наряды. На КПП теперь, кроме четверых часовых из молодняка, всё время находилась группа пропуска и досмотра в лице Прапора и моих троих верных воинов. Ну, и Вадим к нам зачастил. На холме десантура дежурила в две смены - по пять бойцов в каждой. Подземелье жило под контролем остатка уже бывалых - Вити, Стрелка, сына опера Юры, Сани Мерзкого. Остальные тайшетцы - Малой и Иван - вскоре заступали на "бетонку", чтобы обкатывать молодняк. Вроде, всё проходило по отработанной схеме, всё находилось под контролем, но не обошлось и без эксцессов. Фильтровать народ - занятие не из лёгких. Во-первых, в убежище не допускались бывшие уголовные элементы. Причём, приходили и реальные урки. Они, наивные, считали, что если справку об освобождении с собой не брать, то по-другому мы не сможем догадаться о тёмном прошлом. Нам же помогала единая база данных. К тому же Денис давно занимался борьбой с преступностью под эгидой системы МВД. Да и мы не слепошарые котята. Уголовник или просто гопник, отморозок, что для меня едино, не скроет своей сути, он наглый, скалит зубы, ведёт себя вызывающе, имеет ярко выраженный жаргон и жестикуляцию. Плюс татуировки. Все подобные, даже со скандалом и применением силы отправлялись восвояси. Нет, вру. Одного всё же пустили, но случай был особый. Мужик лет сорока пришёл с ребенком, пацану семь лет от роду. По самому дядьке мало заметно прошлое, разве что истершийся татуированный перстень на пальце имелся. Но, не дожидаясь, пока его история всплывёт посредством КПК, мужчина сам признался, что восемь лет назад вышел из тюрьмы, отмотав десятку за убийство. Тогда судьи посчитали, что он виновен, хотя просто защищал девушку. Мужчина не просился в убежище, он просил взять его сына. На вопрос, где мать, ответил, что погибла год назад. Комендант разрешил ему остаться с сыном, но, понятное дело, дядьку взяли на контроль. Уже потом я узнал, что та самая девушка, которую он защитил, дождалась его из тюрьмы, у них родился сын. Добрая, но печальная история подтвердилась фактами из базы данных федералов. В общем, сын и отец обрели место в убежище. С другими сидельцами обстояло иначе. Поняв, что нам всё известно, они начинали гнуть пальцы. Да ты знаешь, кто я? Да щас приедут люди, объяснят тебе, как жить! Дай номер, тебе с лагеря перезвонят, пояснят чё - по чём! Короче, стандартная брехня. Их отправляли короткой дорогой в далекие дали. Один особо буйный выхватил обрез, вереща угрозы и проклятия. Судьба его оборвалась в тот же момент, пристрелили как собаку. Заодно дали понять толпе, что не прогулка здесь, а война. Вообще, это тяжёлое чувство, когда ты кому-то отказываешь. Стоит перед тобой вроде нормальный человек, всё в порядке, а Федеральная База Данных выдаёт про него что-то нехорошее и всё, до свидания. Не все урки остались урками, не каждый больной опасен, но для системы все равны. Тот мужик с сыном - исключение из правил, подтверждающее его существование.