Дара. Анонимный викторианский роман

Ежевечернее зрелище обнаженных до бедер молодых и красивых актрис произвело настоящую сенсацию, и в театр устремились толпы народу. На спектаклях стали появляться и некоторые представители знати, которых, как обычно, притягивало все необычное и исключительное. Как следствие, старая «Пыльная дыра» стала не такой уж пыльной и переживала период настоящего процветания. Я была уверена, что эти благодатные времена не протянутся дольше нескольких недель, но пока что каждый вечер перед театром выстраивались ряды шикарных карет с гербами на резных дверцах и других дорогих экипажей. Больше двух недель в Квинсе продолжался полный аншлаг. Я понимала, что теперь уж точно весть о нашей скандальной постановке должна неминуемо дойти до слуха смотрителя театров ее величества.

Но жизнь рассудила так, что беспокоилась я напрасно. Мне была уготована другая участь. Однажды вечером, когда я уже собиралась пойти в гримерную готовиться к очередному спектаклю, ко мне подошел швейцар, который обычно встречал публику у входа в театр. Он вежливо спросил меня, не могу ли я уделить ему несколько минут, добавив, что у него ко мне важное поручение. Его таинственный тон заинтриговал меня, и я отправилась следом за ним в одно кафе на Гудзон-стрит, где он познакомил меня с неким джентльменом, который представился как доктор Джон Кирсли.

Пожав мне руку, тот протянул швейцару полную горсть соверенов. Служитель стал бурно его благодарить, но он только спокойно махнул ему рукой, внимательно глядя на меня. Приказав согнувшемуся в подобострастном поклоне официанту принести кофе и пирожные, доктор Кирсли вновь обратил все внимание на меня. Гнусавым, надменным голосом он выговорил:

— Я посетил театр Квинс по рекомендации одного своего приятеля, с единственной целью — удостовериться, что вы в самом деле та женщина, которую я ищу. Мне нужна живая приманка, своего рода аттракцион для моего Дворца здоровья и красоты в Пэлл Мэлле.

В этот момент к столику подошел официант. Доктор Кирсли замолчал, ожидая, пока тот поставит перед нами кофейник и блюдо с пирожными. Судя по высокомерному выражению его худощавого лица, изяществу движений и элегантной, дорогой одежде, он принадлежал к высшему обществу; должна признаться, пронзительный взгляд его черных глаз, укрытых под просторным лбом, сразу внушил мне уважение и некоторый страх.

Как только официант закончил свое дело и удалился, доктор недовольно осмотрел пирожные.

— Здесь маленький выбор, — брезгливо сказал он. — Возможно, вы предпочли бы что-то еще?

На блюде лежала так называемая «смесь»: тоненькие, хрустящие вафли «Ковентри» с начинкой из патоки и джема и треугольные слоеные пирожки, наполненные разнообразной сладкой начинкой.

— Мне это нравится, — весело сказала я, откусывая хрустящие, тающие во рту пластинки, оставлявшие на языке чудесный вкус джема. — «Ковентри» — мои любимые пирожные.

Пододвинув мне дымящуюся чашку ароматного кофе, он перешел к делу:

— Так вот, о главном. Я буду платить вам тридцать фунтов в неделю за ту работу, которую вы сейчас выполняете за восемь.

Его слова так поразили меня, что я даже забыла проглотить пирожное и уставилась на него с полным ртом джема, который только что выдавила губами из пышного слоеного теста. Я не могла поверить, что кто-то готов платить тридцать фунтов в неделю только за то, что я буду показывать свои груди. Я решила, что где-то здесь обязательно должен скрываться подвох.

— И я должна буду только обнажать грудь? — спросила я.

— Ну, не вполне. Я хочу сказать, что ваша работа будет похожа на ту, что вы выполняете сейчас. Вы будете появляться перед моими пациентами совершенно обнаженной, если не считать небольшого кусочка шелка, который прикроет вашу вагину. При этом ваша кожа будет полностью покрыта золотой краской. Неокрашенным останется только небольшой участок на спине, прикрытый роскошным коротким плащом из алого бархата, окаймленного белым горностаем.

Я не спеша потягивала кофе, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. Сама по себе мысль появиться на публике безо всякой одежды меня не слишком смущала. Кроме того, я ведь не буду совершенно голой — промежность будет прикрыта кусочком шелка…

— А как отнесется лорд Чемберлен к тому, что перед публикой будет выступать женщина безо всякой одежды? — с сомнением спросила я.

— Ни он, ни его лакей — смотритель театров — не имеют никакой власти над медицинскими учреждениями. С этой стороны нам ничего не может угрожать. Дворец красоты и здоровья не идет ни в какое сравнение с каким-нибудь театриком, — с негодованием фыркнул он. — Мою клинику посещают только сливки общества.

По его раздраженному тону я заключила, что сделала ложный шаг и что в будущем мне нужно будет быть внимательнее.

— Судя по названию, Дворец красоты и здоровья, должно быть, чудесное место, — почтительно сказала я. — А когда я смогу на него посмотреть?

Несколько смягченный переменой моего тона, он быстро ответил:

— Никогда не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Я немедленно вас туда отвезу и вы все увидите сами.