Daragan_Vladimir_Puteshestviya_vo_vremya_pandemii_Litmir_club_886424_original_5fc10

— Про Париж, так про Париж.

В гостях у Гертруды

Они шли по Люксембургскому саду. Октябрьские листья покрыли аллеи, вечернее солнце нагрело скамейки, на скамейках девушки читали книги. Они не ловили так мужчин, они просто читали.

— Скажи, я толстая?

— Ты женственная.

— Значит, толстая.

Она дернула его за рукав.

— Смотри, какие стройные девчонки.

— Школьницы. Это у них от непосильной учебы.

— У меня непосильная работа, но это не помогает.

— Помогает быть красивой, а не ходячим скелетом.

— А куда мы идем?

— На Цветочную улицу. В гости к Гертруде Стайн. А сейчас мы идем по аллее, где она гуляла с Хемингуэем.

— Здесь она сказала ему, что он из потерянного поколения?

— Да, повторила слова владельца автомастерской о криворуком механике. Потом она всех американцев той поры так называла.

— А Хемингуэй это проглотил?

— Куда ему было деваться? Он ей о своих путешествиях рассказывал. Она просила опускать всякие ужасы и рассказывать только смешные случаи.

— Так и ты не хочешь мне говорить, что я толстая.

Они вышли из калитки сада и пошли вдоль старых домов песочного цвета. Остановились у дома 27. Арка, закрытая железной решеткой, над ней барельеф сурового бородатого мужчины. Мемориальная доска повествовала, что тут жила американская писательница Гертруда Стайн.

— Музея нет?

— Музея нет.

— Мы пришли, чтобы посмотреть на эту табличку?

— И на нее тоже.

— И что это нам даст? Мы поумнеем, как Гертруда, или станем талантливыми, как Хемингуэй?

— Помолчи, я хочу тут просто помолчать.

Торжественности момента мешали пешеходы, норовившие оттеснить их с узкого тротуара.

— А о любви Гертруда писала?

— Она писала, что правильно брошенный мужчина возвращается как бумеранг.

— Гениально! Я готова тебе простить этот поход к табличке.

— Тебе остается только догадаться, как правильно бросать мужчин.

— Уж с этим я разберусь без Гертруды.

— Напиши об этом рассказ. Гертруда не такая уж великая писательница, у тебя получится лучше. Начни так: «Они шли по Люксембургскому саду. Октябрьские листья покрыли аллеи, вечернее солнце нагрело скамейки, на скамейках девушки читали книги».

— Хорошо, а потом я напишу, что ты обозвал меня толстой.

— Я не обзывал тебя толстой.

— Ты об этом подумал, я так и напишу.

— Вот так и рождаются графоманы!

— Кто знает, кто знает. Ее спутник поработал доброй музой, и может на Цветочной улице 6-го округа Парижа родился новый Хемингуэй. Или Франсуаза Саган.

 Немного солнца  

 

— Теперь о Франсуазе Саган?

— Сначала, да. Франсуаза Саган написала роман с гениальным названием: «Немного солнца в холодной воде». Книга о депрессии, которую не может вылечить любовь. Есть свет, но он не может согреть холодную воду.

— Это не её фраза. Она взяла слова из стихотворения Поля Элюара:

И я вижу её, и теряю её, и скорблю,

И скорбь моя подобна солнцу в холодной воде.

— Добавленное Франсуазой слово «немного» усиливает эмоциональность фразы.

— Депрессию любовью можно «вылечить» ненадолго. Тут Франсуаза права. Если человек потерял смысл жизни, то без лекарств помочь ему трудно. Фрейд говорил, что «в тот момент, когда человек начинает задумываться о смысле и ценности жизни, можно начинать считать его больным». И он прав — думать об этом не стоит, смысла в жизни не так много. Рано или поздно для нас все исчезнет. Нам с рождения вручают билет в одну сторону с конечной остановкой, которую не проедешь мимо. Тебе, как физику, должно быть это понятно.

— Мне, как физику, как раз понятно, в чем смыл жизни. У меня есть старое эссе на эту тему. Я приведу его с сокращениями.

— А где мы будем при этом путешествовать?