Даргер и Довесок (ЛП)

— Муж, — позвала Огненная Орхидея. — Ты пугаешь этих бедных людей. Позволь мне ответить на вопрос.

Она свесилась с седла и дотянулась губами до уха слепца:

— Мы демоны с запада, чудовища, пожираю­щие младенцев, а ведет нас прославленный Воин­ствующий Пес, о кровавых деяниях которого ты, бесспорно, наслышан.

В толпе послышались причитания.

— Тишина! — гаркнул Довесок. — Огненная Орхидея, скажи им, что они должны сделать, чтобы избежать моего праведного гнева.

— Во-первых, несите еду: мясо, овощи, фрук­ты — все хорошего качества. Во-вторых, всякое во­енное барахло. Некоторые из вас служили в армии Трех Ущелий. Даже не пытайтесь отрицать. В во­енное время рекрутов набирают в каждой деревне, хотят они того или нет. Выжившие возвращаются домой. У каждого ветерана остается что-то на память, это нам и нужно: форма, броня, всевозмож­ное оружие. Трофеи более личного характера — связки высушенных ушей и другие мумифициро­ванные части тела — оставьте себе, нам от них ни пользы, ни радости. И стыдитесь, что они у вас есть. На этом все. — Огненная Орхидея улыбнулась. — Я же говорила, что у моего мужа доброе сердце.

Перепуганные старики тотчас притащили три шлема, изорванное знамя, пестрый ворох формы и (чему Довесок ни капли не удивился) ничего из оружия. Злобный Отморозок выбрал самую старую и костлявую корову из тех, что жители деревни не успели спрятать, и перерезал ей горло. Мундиры, шлемы и флаг заляпали коровьей кровью и остави­ли в сторонке сушиться.

— Советую побыстрее разделать эту дряхлую буренку и заняться мясом, — пробурчал Злобный Отморозок.

Тем временем Маленькая Паучиха набрала в переноску для огня углей и, посоветовавшись с До­веском и Огненной Орхидеей, убежала в лес с на­ветренной стороны деревни. Когда немного спустя она вернулась, за ее спиной занимался пожар.

К тому времени Песья Свора запаслась нове­хонькими военными трофеями и едой, которой как раз хватало, чтобы неспешно перекусить на обрат­ном пути в лагерь, но ни крошкой больше. Это бы­ла сущая малость по сравнению с обычными гра­бежами, но Довесок знал, что слухи раздуют из мухи слона.

— Мы уезжаем и больше не вернемся, — объ­явил он. — Если вы сейчас же займетесь противо­пожарными просеками на окраинах деревни, огонь не успеет причинить серьезного вреда.

Песья Свора подхватила заляпанные кровью трофеи и ускакала по дороге, ведущей к Трем Уще­льям. За их спинами поднимались в небо столбы дыма.

— Я доложу, что мы сровняли деревню с зем­лей, — сказал Довесок — Дым подкрепит мои сло­ва. Никому в армии не придет в голову наведаться сюда снова.

— Эти люди не поблагодарят тебя за милосер­дие, — заметила Огненная Орхидея.

— Они меня проклянут, — согласился Дове­сок. — Зато их смерть не отяготит мою совесть.

— Любой другой на твоем месте их бы ограбил. Как мило, что ты такой мягкоголовый.

— Мягкосердечный, — поправил он. — В любом случае грабить селян — все равно что лакомиться воробьями: замучаешься ковыряться, а мяса чуть.

— Хаххх! — насмешливо заржал Лютик.

* * *

Когда Довесок вернулся в лагерь, Горный Склон пылал. За пожаром ошеломленно наблюдали его запропавший друг Обри Даргер и главарх Белая Буря.

— Когда я уезжал, война велась вполне культур­но, — сказал Даргер. — Что, во имя всего святого, случилось?

Довесок помрачнел.

— Если одним словом, то причина в Мощном Локомотиве. Как оказалось, он твердо убежден в силе жестокости и террора. Что еще хуже, его стра­тегия, судя по всему, не дает сбоев. Тайному Импе­ратору больше не нужны ничьи советы, он за ними и не обращается, и потому смягчить бессердечие главкома никак не возможно.

— Такое бессмысленное разрушение нежела­тельно хотя бы из соображений логистики, — за­метила Белая Буря. — Любой город — сокровищ­ница припасов, необходимых армии в походе.

Даргер недоумевающе покивал.

— Насколько я понимаю, единственным оправ­данием для войны является шанс пограбить в го­родах. А что я вижу? Самое настоящее расточитель­ство.

— А как бы поступил ты? — спросил Довесок.

— Вместо того чтобы тратить силы на разруше­ние речных городков, я бы обошел их стороной и сразу двинулся к столице Перекрестку. В ней схо­дятся все дороги центрального Китая, отсюда и на­звание. Как только мы завладеем столицей, у более мелких городов не останется выбора, и они запро­сят мира.

Лагерь и пылающий город соединяла широкая дорога. На полпути высились грубо сколоченные косые кресты. Издали доносился слабый стук мо­лотков.

— Пожалуйста, скажите, что это не то, что я думаю.

— Это то, что ты думаешь, — подтвердила Белая Буря. — Но я еще никогда не видела их в таком количестве.

— Увы, Мощный Локомотив верит еще и в сдерживающее воздействие распятия на кресте, — нахмурился Довесок. — Но хватит об этом. Зао­стряя внимание на плохом, мы не способны по-настоящему оценить бесконечные радости жизни. Друзья мои, с возвращением! Хорошо ли съездили?

— Еще час назад мне казалось, что да. — Даргер задумчиво потер подбородок.