Дари Ласо

«Как много я не знаю об этой жизни. У многих она такая бурная, столько разных переживаний, обстоятельств и обязательств. Я же всю жизнь, как в коконе. Всё так и продолжалось бы, и шла бы по запланированной дороге, если бы не Макрон… А сейчас так много всего открылось, перемешалось, что и не знаю, как было бы лучше… Жизнь такая многогранная. Конечно, я хотела бы избежать тяжелых последствий одной стороны этого «приключения», и вместе с тем то, что происходит, каждый день на «Ган Римиузе» наполняет чем-то особенным. Я чувствую себя совершенно другим человеком, я делаю нечто прекрасное для Анекс, и мне нравятся эти ощущения…»

– А с Монтирой у тебя ничего нет?– продолжила любопытничать я.

– Неа.

– Почему?

– Поверишь, нет – терпеть не могу хомони.

Я округлила глаза. На немой вопрос Анекс ответила с усмешкой:

– Всё они самодовольные чокнутые ублюдки.

– И Клайн Монтира?!– поползли мои брови вверх. Что я упустила? Ведь так и не скажешь.– А твой брат?

Анекс задумчиво усмехнулась и проводила взглядом по каюте.

– Ну, Монтира нормальный, даже порядочный, но тут как бы рефлекс срабатывает,– подмигнула она.– Да и не хочу я в семью хомони. Слава древним, я могу выбирать – еще одно огромное преимущество женщин военных. А Форб – тот ещё долбанутый, но это единственный хомони, которого я люблю и…– Анекс подняла вверх указательный палец,– уважаю! Не потому что брат, а за дело.

Я беззвучно рассмеялась.

– А почему тогда – долбанутый?

– Да он повернутый на справедливости, на принципах чести…

Я посерьезнела: «Такого бы рядом!»

– Разве это не важно?

Анекс задумчиво взъерошила макушку, вытянула губы в трубочку и округлила глаза.

– Да-а, но иногда так и хочется надрать ему зад…

Вот нравилась мне Анекс, хоть она и хомони, и любила крепкое словцо, но в ней столько настоящего, живого, неравнодушного, что, если бы не долг перед родными и близкими, открылась бы ей без сожаления.

– Надеюсь, ты разберешься в своих любовных делах. А я спать…

– Завтра с утра повторим процедуру?– спросила Анекс.

– Все будет хорошо, не торопи время. Твои клетки должны адаптироваться к сыворотке и тогда заработают как надо.

Анекс прищурила один глаз и вытянула указательный палец в мою сторону.

– Я тебе доверяю, Рыжая!

Совесть кольнула где-то за грудиной, за то, что не могла ответить ей тем же, но я ласково улыбнулась и кивнула:

– Спасибо!

Инъекция повторилась на следующий день. Головокружение осталось, но тошнота заметно уменьшилась. Видимого эффекта также не обнаружилось.

Командор стал часто захаживать в лабораторию, иногда вместе с Сондом, и интересоваться нашими делами. Но Анекс находила кучу поводов поговорить о другом, а я охотно поддерживала ее: если молчала моя наставница, значит, и мне не следовало болтать. Командор забавно и остро шутил, я часто не могла сдержать смех и прятала улыбку за ладошкой. А когда Сонд и Анекс хохотали, командор останавливал пристальный взгляд на мне и загадочно улыбался. В конце концов я смущенно уходила в другой отсек, чтобы усмирить слишком быстрое сердцебиение.

Тошнить Анекс перестало только после третьего дня. Поэтому четвертую и пятую процедуры я уверенно перенесла на утреннее время.

На обед мы шли веселые, потому что на короткий промежуток, но радужка Анекс изменила цвет и после стала сиять умеренно, как в спокойном состоянии. И потому, что сегодня с утра дежурный по хозотсеку выдал новое постельное белье на смену старому.

За нашим прежним столом никого из командования не было (они с утра обходили другие семь кораблей), и мы спокойно заняли его.

– Мне кажется, или мерцание стабилизировалось?– наклонилась ко мне Анекс.

Я внимательно посмотрела в ее глаза и уверенно кивнула.

– Ох, отлично! Жду не дождусь… И вообще, мне так повезло встретить тебя!

Я радостно улыбнулась, и тут кто-то хохотнул:

– Видал наше новое белье?

Я украдкой закатила глаза: сейчас будут гоготать. Но я уже привыкла. Чем им еще тут развлечься?

– Анекс, ты, что ли, решила в мамочку поиграть?– спросил какой-то парень, кажется гамони.

«Смело он с ней. Она же его одной левой приложит к полу и вышибет всю спесь. Надо сказать, что это моя затея. Ну, сглупила, с кем не бывает?..»

Только я раскрыла рот, как Анекс круто повернулась и кинула в парня жестяной банкой с остатками сока.

– Подумала, что ты еще в детство не наигрался,– усмехнулась она, а потом оглянулась на меня и подмигнула.

Парень увернулся, но банка попала в другого, кто тоже хохотал.

– Эй, Анекс!– возмутился тот, отряхивая форму от липкой смеси.– Смотри, куда бросаешь!

– Извини, сынуля,– ухмыльнулась она,– чуток промахнулась…

Потом смеялись все, обсуждая, у кого какое было белье в детстве, даже Митсуно вышел из кухни и поделился своим рассказом. Только Садр пренебрежительно косился в мою сторону и молчал. Я намеренно смотрела прямо, красноречиво заявляя, что не боюсь его. А потом переключилась на рассказы и вскоре забыла про него.