Дарья Искусница

«Хороший, плохой, злой»

Мила всегда была родительской любимицей. Яркая, шебутная, и приласкаться умеет, и посмеяться. Она родилась раньше на четыре года и с крошечного возраста вызывала восхищение у друзей и знакомых. На всех праздниках – звездочка, в школе - первая красавица.

На ее фоне я, тихая и молчаливая, терялась в глазах окружающих, да и сама сестра ко мне не благоволила, сказывалась разница в возрасте. С младшей сестрой сидеть ей было скучно. Зато на свидания Мила начала бегать класса с шестого, да как - с истериками, переживаниями, настоящими взрослыми страданиями.

То парень на ее подругу ласково посмотрел, то она другого полюбила, то все вместе и они с любимым подрались до вырванных клоков и разбитых носов. Признаться, от этих шекспировских страстей я устала довольно рано, раз и на всегда решив, что выберу парня надежного, спокойного, желательно некрасивого, чтобы на него никто не заглядывался.

Ничего бы не случилось, если бы лет в четырнадцать я резко не начала меняться, превратившись к шестнадцати годам в красавицу, как все девицы-Рощины в нашей семье. Там, где Мила брала знойностью и броскостью с первого взгляда, я цепляла – через некоторое время, не сразу, но, как только парни «рассматривали», глаз уже не отводили.

Как сказал один из ее ухажеров: «На таких, как твоя сестра, Мила, жениться хочется, чадру ей нацепить и спрятать под замок. Она смотрит… как зазывает».  Пьяным сказал, по глупости, но сестра запомнила и с тех пор звала меня то «будущая жертва маньяков», то «Дашка-искусительница». По настроению.

Мне казалось, что она так шутит, пока ее жених не начал ко мне приставать. И тихая жизнь нашего дома полетела под откос.

Последние годы мы виделись редко, только на больших семейных праздниках. Я старалась не засиживаться, а она – не упускала случая поиронизировать как судьба, по ее мнению, мне отомстила.

Но она по-прежнему чувствовала себя старшей сестрой, главной. И сейчас оглядывала меня и снимаемую квартирку с брезгливым видом новоназначенного генерала, которому достались от предшественника никчемные, разбитые и запущенные до полной «вшивости» войска.

- Что, Дашка, - она повесила в прихожей крошечную блестящую сумочку и наклонилась к зеркалу, чтобы поближе изучить помаду на губах. – Упустила своего олигарха? Надоели ему твои пресные трусики?

Признаться, в этот момент меня несколько отключило от происходящего. Мозг пытался представить «пресные трусики» и давал сбой. Мила всегда отличалась легкостью обращения со словами, уверяя, что с точки зрения многих мужчин это добавляет ей уникального шарма.

- Какие-то странные типы у подъезда топчутся, на вопросы не отвечают. Но один так ничего себе… О, у тебя подружка! – она успела заглянуть на кухню, обнаружив Димину маму и с легкостью игнорируя Киру. Дети никогда не интересовали мою сестру. – Привет, меня Мила зовут. Ты тоже пришла эту курицу, мою сестрицу, уму-разуму поучить?  Олигарха она бортанула, прикинь?

- Полная глупость! – согласилась с ней Кира, но на нее снова не обратили внимание.

Пока я дошла до кухни, сестра уже вытащила себе чашку и уселась на мой стул.

- Предлагаю открыть штаб, - бодро сообщила она. – Богатые парни на улицах не валяются, для всей семьи однозначно полезны. Я правильно говорю?

Валерия Захаровна махнула ладошкой, останавливая мою обличительную речь на вдохе, покачала головой, дескать, «не мешай, дай послушать» и заинтересованно наклонилась к Миле.

- Так вы считаете, олигарха нужно удержать любой ценой? – промурлыкала она, проведя длинным ноготком по столешнице.

- Давай на «ты», мы не короли, а королевишны! - фыркнула Мила. – У Дашки всегда легко мужиков окручивать получается. Моргнет, воротничок отогнет и уже ловит падающее тело. А вот удерживать она не умеет. Нечем. Ни ума, ни мастерства в постели, ни настоящей бабской хватки. В общем, я пришла помогать.

Хлопнув кулачком по столу, она весело обвела компанию сияющими голубыми глазами.

- Сейчас все и обсудим, составим план возврата денег. Кстати, а почему выпечка такая крошечная? Помню, раньше, девчонкой, ты делала булочки покрупнее.

- Возможно, это вы выросли и растянули рот, - вежливо предположила Киреныш, никак не понимавшая, почему ее не слышат. У ее мамы дрогнула бровь, а Мила моргнула недоуменно и, наконец, соизволила посмотреть на ребенка.

- Енот, или как там тебя, помолчи, а? Видишь, взрослые разговаривают?

Я спокойно обошла сестру по кругу, облокотилась попой на подоконник и медленно, стараясь удерживать бушующие внутри эмоции, сказала:

- В моем доме я сама решаю кому можно разговаривать. Мила, ты зачем вообще пришла? Мы же не общаемся, и помощи я не просила. Веришь, мне вообще ничего от тебя не нужно. Со своей личной жизнью я справлюсь сама.

- Ой, ладно, справится она. Справлялка еще не выросла, - хохотнула сестра. – Я вон уже дважды замужем побывала, две квартиры в семью принесла, а ты ни одного так и не поймала. Сколько тебе было, когда она моего жениха соблазнила? Шестнадцать!