Дарья Искусница

Хитрая улыбка мелькнула на ее лице. То ли печальный, то ли осуждающий вздох. Сейчас она чувствует себя почти матерью Терезой, такой же мудрой и всепрощающей. Поворачивается к Валерии Захаровне.

- Представляете, я выхожу, он ее в коридоре чуть не насилует, а эта только пищит, кофточку с плеча спустила. Спасибо, родителям, поддержали тогда меня, выгнали Дашку с моих глаз подальше.

На этом мое терпение иссякло. Не обращая внимание на запретительные жесты Валерии Захаровны, я указала рукой на выход и четко произнесла:

- Пошла вон.

Не было ни сил, ни желания оправдываться, объяснять. Все слова я сказала давным-давно и больше повторять не хотелось.

- Что?! Я к тебе со всей душой, а ты меня гонишь? Все маме расскажу, пусть убедится,  что младшенькая у нее какой была, такой и осталась.

Мила, которая никогда меня в грош не ставила, и сейчас явно не собиралась менять свое мнение. Она повысила голос, но со стула не вставала, уверенная, что я скоро пойду на попятную, как обычно делала в семье, чтобы родители не расстраивались из-за скандалов.

Пару секунд гости переваривали услышанное, и первой не выдержала Димина мама.

- Как выгнали? В шестнадцать лет выгнали? За то, что ее взрослый мужик пытался изнасиловать?

Кира закашлялась, и Валерия Захаровна быстро пришла в себя, осознав какие разговоры ведутся в присутствии дочери.

- Значит так.

Она поднялась, аккуратно цапнула за локоток раскрасневшуюся Милу и поставила ее на ноги. Вытащив из рук моей сестры чашку, дама поставила посуду на стол и нежно пропела.

- Кира, Дашенька, вы тут посидите без нас, ладно? А мы с Милой отойдем, пошепчемся кое о чем.

И она потащила недоумевающую девушку в коридор. Через минуту оттуда раздался сдержанный шепот, судорожные ахи.

Низкий женский голос отчетливо произнес:

- Проблем на всю жизнь хочешь? Только посмей еще раз с Дашей заговорить или интервью дать хоть о ком-то из Можайских. Одно глупое слово и … как там ты их назвала… гориллы, то есть наша охрана вплотную тобой займется.

Открылась и тут же с силой хлопнула входная дверь. Зацокали каблучки.

- Милочка очень спешила, - проникновенно пропела тираннозавр, точнее свекрозавр, возвращаясь. – Даже попрощаться не успела, сумочку свою чуть не забыла от спешки.

По-прежнему удерживая идеально ровную спину, Валерия Захаровна изящно опустилась на кухонный табурет, подтянула к себе недопитый чай и веско сообщила.

- Своих не бросаем. Тем более тех, кто раньше пек и, может быть, сообразит заняться этим снова. А еще получит кольцо…

- Ты больше не волнуйся, - с удовлетворением произнесла Кира. – После маминой выволочки никто не выживает. И не смотри, что она так страшно ругается. Дима говорит, что мамины пушки всегда лупят только наружу семьи и никогда внутрь.

Я опустилась на стул, подтянула к себе и обняла девочку, чтобы набраться от нее уверенности и пробормотала:

- Спасибо. Спасибо от всего сердца. Только не знаю, внутри ли я. Понятие не имею, о каком кольце вы говорили.

Губы Валерии Захаровны недоверчиво поджались, она бросила молниеносный взгляд под мой бок, где, не дыша, замер некто пушистый и нехотя кивнула.

- Ладно, предположим, ты была не в курсе. Если мои осведомители правы, девочка ты честная, хотя и склонная к рискованным приключениям. Но это даже хорошо, все девочки Можайские именно такие. Мой сын умеет выбирать, это у него не отнять. Вон Олеся как только вокруг не вилась, а даже намека на свадьбу не получила. А тебе - обручальное кольцо, которого не просила... Тогда вот что… Диме нас не выдавай. Когда будет дарить колечко, очень прошу, сделай восторженный вид и удивленно ахай. Прямо заходись от нечаянной внезапной радости. Дескать, не думала – не гадала, что такая красотища перепадет.

- Но я еще сама не решила, - запинаясь, призналась я.

- Что?! Как это не решила?! – Валерия Захаровна поднялась, отодвинула выпитую чашку.  – Даже не думай глупить. Поздно, дорогая. Внимательно изучив донесения, познакомившись с тобой лично и принимая во внимание голос Киры… Я! Я приняла окончательное решение. Ты нам подходишь. Так что – Добро пожаловать в семью!

Изумрудные глаза посмотрели многозначительно. Намекая на «шаг влево-вправо – предательство, а попытка возражать – самая большая ошибка в жизни». Она широко улыбнулась, демонстрируя белоснежный хищный ряд великолепных зубов. Только что не клацнула ими перед моим носом.

- Кира! Нам пора. Не будем задерживать Дашу. Ей еще перед зеркалом восторг потренировать надо.

Мамочки. В этот миг я пронзительно остро осознала откуда у Можайского взялись привычки решать за других и замашки островного диктатора. Если с Димой я начала как-то договариваться, то с его родительницей не представляю как вообще можно вести переговоры. Да я из принципа теперь не хочу принимать это чертовое кольцо.

Мягкие меховые лапки обняли меня за шею.

Я еще не успела подняться, и вставшая радом Кира отлично дотягивалась до моего уха.

- Все будет хорошо, - прошептала она, окутывая меня сладким булочным дыханием. – Скоро. Тебе только немножко нужно потерпеть… Диму, маму и меня.