Дарий в тени Александра

Моралисты могут объединять собранные в виде сборников exempla по тематикам, составляя из них повествовательное и жизнеописательное тело своих произведений. Урок, который Сенека хочет дать своим "De Ira", очень прост: "Вот примеры, над которыми следует поразмышлять, чтобы избежать их повторения, и, напротив, вот примеры умеренности и мягкости" [13]: такова единственная и подлинная цель сборника exempla С точки зрения Сенеки, примеры из персидской жизни, которые он приводит, иллюстрируют "жестокость гневных варварских царей, которых не смогли изменить ни воспитание, ни письменная культура" [14]. Хотя, напрямую черпая у Геродота, он не отмечает ни одной из черт персидской монархии, которые были описаны автором "Историй": "Царь никого не отправляет на смерть... по причине одной единственной ошибки; он предается ярости только все тщательно обдумав и найдя многочисленные примеры умышленного вреда, причиненного виновником, более многочисленные, чем оказанные им услуги" [15]. С другой стороны, Сенека намеревается предложить читателям тщательно обдумать примеры "умеренности и мягкости"

[16]. При этом ни один персидский царь не упоминается. Однако мягкость и умеренность Артаксеркса II стали общим местом в литературе римской эпохи [17]. Кроме того, не скрывая, что Дарий III подвержен приступам бесконтрольного гнева и насилия, Квинт Курций неоднократно подчеркивает его мягкость и умеренность [18].

Очевидно, что у авторов сборников exempla нет никакого стремления к историческим изысканиям, намерения достигнуть полноты информации или внутренней связности. Они просто используют в дидактических целях эпизоды из жизни, вырванные из исторического контекста. В трактате Плутарха, посвященном "контролю над гневом", нет никаких упоминаний Великого царя, кроме крайне короткого и довольно неясного намека на Кира Младшего [19]

. Нередко возникает путаница между царями. Цицерон [20] приводит забавную историю, главным героем которой был Дарий III, в то время как у Плутарха [21], этот герой - Артаксеркс II. Валерий Максим приписывает Оху подвиг "свержения магов", обычно приписываемый Дарию I [22]; в другом месте exemplum просто упоминается Дарий

[23]. В первом случае Ох принижается вследствие его измены по отношению к тем, кто ему помог; во втором Дарий восхваляется за личную смелость в поединке против "гнусной и жестокой тирании". Таким образом, очень возможно, что имя "Ох", отвратительная репутация которого связала с этим именем образ жестокого царя, будет систематически связываться с дурными и наказуемыми деяниями [24]. Пример показывает, что возможны изменения в зависимости от темы, которую автор решил проиллюстрировать своим рассказом: рассказ может подвергнуться нескольким изменениям, чтобы как можно лучше послужить дидактическим целям.

В этих сборниках встречается и другой тип нравоучительных повествований: примеры, позволяющие объяснить читателям, почему и как рушатся империи. В подобных материалах постоянно встречаются ссылки на злоупотребления, роскошь и чревоугодие, и в связи с этими пороками постоянно упоминаются Великие цари. Очень часто разоблачается, приводя в качестве авторитетного источника (иногда даже неявно) Ксенофонта и контрпример неподкупной Спарты, обычай персидских царей выискивать повсюду самые изысканные блюда и наиболее экзотические рецепты. Говоря о Ксерксе, Валерий Максим заключает, без сомнения, вслед за Цицероном: "Но, в то время как он предавался различным излишествам, какие только несчастья не обрушивались на величайшую из империй!" [25] Использовав почти те же выражения и выдвигая те же обвинения, философ Клеарх из Сол делает Дария III ответственным за разрушение власти персов: "Он не понимал, что губит себя, до тех пор, пока другие не выхватили у него скипетр [26]

из рук".

Нынешний историк не должен волноваться, узнав о таком разночтении, и даже придавать ему хоть какое-то значение. С одной стороны, надо просто знать, что Ксеркс, изображаемый посредством exempla, собранных Валерием Максимом, выглядит особенно отвратительным [27], и что в любом случае, согласно очень упрощенному пониманию римлян, Ксеркс и Дарий III могли считаться - как один, так и другой, - ответственными за распад империи: считалось, что поражения первого в Греции открыли длительный период необратимого упадка, а поражение второго от руки Александра окончательно развалило империю, построенную Киром. С тех пор стало общим местом все время приводить в пример безудержный поиск роскоши и удовольствий, приписываемый бесчисленными авторами некоему Великому царю [28], превращая, таким образом, - фактически в соответствии с моделью, навязанной Ксенофонтом [29], - личную ответственность в структурный анализ.