Дарий

Артафрен поскакал следом, крикнув своим всадникам, чтобы те рассыпались веером. Он догнал Ширака и хотел уже схватить того за пояс, как вдруг пленник на всем скаку спрыгнул с коня и мигом исчез в густых зарослях, виляя из стороны в сторону, как лисица, уходящая от погони.

Мидийцы пытались поймать беглеца, действуя как при облавной охоте на кабана, но все было тщетно. Возвышаясь над зарослями этих необычных зонтичных кустов, всадник не мог заметить пешего беглеца, которого надежно укрывали широкие кроны. Артафрен приказал своим людям спешиться и продолжать поиски. Мидийцы рубили топорами и кинжалами сухие ломкие стволы степного кустарника, метались из стороны в сторону, спотыкаясь о кочки и ухабы. Все было тщетно — Ширак исчез.

Артафрен поскакал к Дарию.

— Стало быть, предчувствия меня не обманули. И Артабан был стократ прав: Ширак действительно подослан к нам Скунхой, — сказал Дарий, выслушав брата. — Подослан с заведомой целью заманить наше войско в эту безводную степь. Или скифы измыслили какую-то другую ловушку?

Артафрен не мог ответить на этот вопрос.

И никто в окружении Дария не знал, чего ожидать от такого хитрого и подлого врага, осмелившегося на столь изощренно-жестокое коварство.

Глава четвертая И продолжалась битва…

Спешно собранный военный совет проходил под открытым небом. Дарий восседал на походном троне из позолоченной меди, а военачальники и царские советники широким полукругом стояли вокруг. Все были смущены и растерянны. Никто, кроме Артабана, не ожидал такого поворота событий.

Из уст Дария прозвучал один-единственный вопрос:

— Что будем делать?

Вельможи молчали. Никому не хотелось испытывать на себе гнев царя неугодной репликой или советом, данным невпопад. Было видно, что Дарий рассержен, хотя пытался скрывать свое негодование. Прежде всего он винил себя — он не прислушался к словам Артабана, не внял вовремя своему беспокойству.

Наконец молчание нарушил Гистасп:

— Очевидно, что скифы перехитрили нас. Заманили в безводную местность…

— Я вижу это и без тебя, отец, — раздраженно бросил Дарий. — Ты скажи лучше, что делать.

— Самое лучшее, по-моему, разбить стан прямо здесь и…

Гистасп не успел договорить, его перебил Артабан:

— Дарий, самое разумное в нашем положении — это немедленно повернуть обратно. Нужно пересечь пустыню по тем следам, что оставило наше войско, покуда эти следы не уничтожены песчаной бурей.

— Ты предлагаешь персидскому царю бегство? — Гистасп недовольно покосился на Артабана.

Некоторые из военачальников недовольно заворчали, соглашаясь с Гистаспом.

— Я предлагаю Дарию спасение и славное царствование взамен бесславной гибели в этом диком краю, — не моргнув глазом парировал Артабан. — Причем не стрелы и копья саков уничтожат наше войско, если мы промедлим, а самая обычная жажда.

— Артабан, ты хочешь сказать, что я уже проиграл эту войну, — нахмурился царь. — Ты намекаешь, что саки без битвы победили меня. Так?

— Дарий, я далек от намеков, — промолвил Артабан, почтительно прижав ладонь к сердцу. — Просто предлагаю поскорее добраться до колодцев, мимо которых мы проходили, и там уже спокойно обсудить, кто победил, а кто нет. Только и всего.

— Ты прав, Артабан, воды у нас осталось совсем мало, — печально вздохнул Дарий.

— Вряд ли мы найдем воду здесь, повелитель, поэтому самое верное — это возвращаться туда, где есть колодцы, — стоял на своем Артабан. — Только нужно спешить, ведь проклятые ветры могут занесли песком наши старые следы.

Видя, что Дарий благосклонно внимает Артабану, в пользу отступления назад высказались еще двое: Гидарн и Аспатин.

— Государь, если бы наше войско повернуло вспять, завидев войско Скунхи, тогда это можно было бы назвать бегством, — заметил Аспатин. — Но ведь скифского войска перед нами нет.

— Вот именно, — вставил Гидарн. — Скунха, как видно, вознамерился одолеть нас зноем и жаждой. Если наше войско доберется до колодцев, тем самым подлые замыслы Скунхи будут расстроены.

И Дарий повернул войско в обратный путь.

Эта поросшая полынью степь, уходящая к горизонту, казалась теперь Дарию не менее грозным врагом, чем войско саков, так и не встреченное им. Копыта персидских коней топтали пожухлые степные травы и жесткую полынь, горький привкус которой незримо витал в безветрии затухающего дня, оседая на губах всадников.

«Вот она — горечь поражения! — думал Дарий, погоняя своего жеребца. — Я вынужден отступать пред невидимым врагом, имея сильное войско. И войско мое сильно, пока у него есть вода. Без воды все эти люди и кони через три дня станут прахом. Как все просто! Действительно, зачем скифам укрепленные города, если их негостеприимные безводные степи лучше всякой крепости?»

И тут, прервав невеселые думы Дария, на взмыленном коне из передового отряда примчался гонец.

— Царь, у нас на пути стоит войско саков! — крикнул он. Боевые трубы персов заиграли тревогу. Растянувшиеся на марше персидские отряды стали выстраиваться в боевой порядок.