Дарий

Разговор за завтраком поддерживали в основном Дарий и Аспатин. Атосса молчала. Скунха изредка вставлял слово или короткую фразу. В его немногословности усматривалась неприрожденная замкнутость, но привычка говорить только по делу, в бесполезных же разговорах Скунха предпочитал не участвовать.

Дарий, убедившись в мудрости Скунхи, стал довольно часто приглашать его на совет.

Скунха никому не пытался навязывать свое мнение. На царских совещаниях он помалкивал, до тех пор, пока Дарий не обращался к нему, прося высказаться.

Так было и на совете, когда решалась судьба лидийского сатрапа Оройта. Дарию было известно о злодеяниях Оройта и о его намерении захватить трон Ахеменидов. Царю было ведомо и о том, что Оройт готовится к войне с ним. Сатрап понимал, что в своих притязаниях зашел слишком далеко и что на царскую милость ему рассчитывать нечего. Под властью Оройта, после убийства им сатрапа Вифинии, оказались все приморские области с богатыми торговыми городами.

Дарий спросил своих советников, как ему следует вести войну с Оройтом, при этом не разоряя тамошние цветущие земли и не настраивая против себя местные племена, из которых Оройт наверняка успел набрать наемников в свое войско.

Военачальники давали Дарию всевозможные советы, которые в общем и целом сводились к одному: раз уж войны с Оройтом не избежать, то здесь любые средства хороши. Главное — это уничтожить лидийского сатрапа.

Наконец Дарий попросил Скунху высказать свое мнение.

— На моей родине, если вдруг какой-то военачальник выражает непокорность царю, царь просто-напросто отдает тайный приказ ближайшему окружению непокорного военачальника, и того убивают его же воины, — сказал скифский вождь. — Саки считают власть царя священной. А разве у персов не так?

— И у персов так же, — ответил Аспатин, — но дело в том, что в войске Оройта много наемников-чужеземцев, коим чужды персидские обычаи.

— Однако телохранители у Оройта сплошь персы, и в его канцелярии писцами служат тоже персы, — вставил Дарий, которому пришелся по душе совет Скунхи. — Неужто для этих людей приказ царя ничего не значит?

— К сожалению, повелитель, нам неизвестно, насколько предано Оройту его ближайшее окружение, — промолвил Аспатин, — и так же неизвестно, насколько люди Оройта преданы тебе.

— Значит, нужно выяснить это, — повелел Дарий.

Было решено отправить в Сарды гонца с письмом, в котором будет приказ Дария умертвить Оройта. Поскольку письмо непременно сначала попадет в руки секретаря для перевода его с арамейского на фарси, стало быть, секретарь первым ознакомится с царским приказом и будет обязан действовать.

— Если царское повеление не будет исполнено доверенными людьми Оройта, тогда придется начинать с Оройтом открытую войну, — сделал вывод Аспатин.

С этим выводом согласились все царские советники. Дарий вновь взглянул на Скунху:

— А что скажешь ты, друг мой?

— У скифов нет письменности, мы отдаем лишь устные послания, — ответил Скунха. — Когда скифский царь через своего гонца передает кому-то нож, этот человек обязан умертвить себя сам, иначе позор падет на него и на всех его родственников.

— Оройт не станет себя убивать, — убежденным тоном заявил Аспатин.

— Тогда это должен сделать царский гонец, — сказал Артафрен, присутствовавший на совете, но по молодости лет не имевший права голоса.

Дарий осуждающе взглянул на брата. — Даже если гонцу удастся убить Оройта, он вряд ли выберется живым из Сард. Люди Оройта непременно настигнут его.

— Главное, чтобы гонец прикончил Оройта, остальное неважно, — небрежно обронил Артафрен.

— Хорошо, брат, — Дарий кивнул. — Пусть будет потвоему. Я отправлю в Сарды гонца с приказом убить Оройта. И этим гонцом будешь ты.

Воцарилось напряженное молчание.

Советники не смели взглянуть на Дария, не смели посмотреть на Артафрена. Лишь Аспатин и Скунха взирали то на царя, то на его брата, пораженные услышанным.

— Я с радостью выполню твое поручение, о повелитель, — с поклоном произнес Артафрен.

В его глазах не было ни растерянности, ни страха.

Аспатин, понимая, что Дарием движет раздражение и что впоследствии он может пожалеть о своем поступке, сделал все возможное, чтобы Артафрен уцелел. Аспатин до мелочей продумал все действия Артафрена и вручил ему не одно, а целых три письма.

— Будешь вручать письма секретарю не все сразу, а одно за другим по мере того, как он прочитает их, — напутствовал Аспатин. — Сначала вручишь папирус, перевязанный синей лентой, затем — папирус с красной лентой. И наконец последним — свиток с белой лентой.

— И что дальше? — спросил Артафрен.

— Если содержание писем возымеет действие на секретаря, значит тебе не придется убивать Оройта. Он будет убит своими же слугами, — пояснил Аспатин. — Если же не возымеет, тогда ты скажешь, что у тебя есть еще устное послание к Оройту. И оставшись с Оройтом наедине, ты убьешь его.

Вместе с Артафреном Аспатин послал в Сарды своего слугу, очень ловкого воина, дабы тот при любых обстоятельствах помог Дариеву брату выбраться живым из дворца сатрапа.