Дарёна

– Забирай, – кивнул князь. – Не жена больше Малинка Зайко и сын их может его имя не носить. А впредь, – добавил он. – Внимательнее смотри за кого дочь отдаешь. А его, – князь повернулся к Зайко. – На пятнадцать лет на каторгу, – закончил говорить и, не оборачиваясь, прочь пошел.

Завыла, бросаясь к сыну Белёна, одобрительно загудели селяне, принялся сквернословить Зайко, проклиная Малинку, Стана и самого князя. Грозился что сбежит и закончит то что не удалось. Да много еще чем грозился, но его уже не слушали. Мужики помогли Желану и Ярко отвести Стана к Глаше, бабы увели к родителям Малинку.

– Пойдем, Дарёна, – Смолена обняла подружку и повела к дому тетки Глаши где Медведичи до сих пор хозяев теснили. – Кончилось все.

Дарёна шла будто во сне. В голове бранил ее на чем свет стоит внутренний голос. Почему так боялась? Правое дело ведь защищала, брата родного. И ладно бы еще рта раскрыть не смогла б, коли бы Стан виноват в чем был. Нет, знала ведь что никогда не изменяла с ним мужу Малинка, а открыто заступиться не смогла. Кто же она после этого? Как же теперь братьям в глаза смотреть?

Смолена довела подругу до калитки и убежала, а Дарёна в дом войти не осмелилась, на крылечке села, моля отца Небо молнией ее поразить, мать Землю недра свои раскрыть, чтобы провалилась она, Дарёна, глубоко-глубоко и не оскверняла своим присутствием белый свет.

– Дарёнушка, ты чего? – на крыльцо вышел Желан. – Плачешь?

И тут Дарёна действительно расплакалась. Она даже толком объяснить все Желану не могла, так стыдно ей было, но брат понял, по отдельным словам, по тому, как рвалась из его рук девушка, словно осквернить боялась.

– Дуреха, – крепко прижал он ее к груди, чтобы не убежала и глупостей не наделала. – Разве ж тебя обвинил кто? Стан лучше других знает насколько ты у нас робкая и как князя боишься. Да и потом именно твои слова убедили всех что не были любовниками Стан и Малинка. Я вот про ее страх даже не вспомнил. Пойдем, собираться, Стан попросил домой его отвести. И так уж долго обременяем мы добрых людей.

– А он вытерпит дорогу? – подняла глаза Дарёна.

– Говорит что вытерпит, – Желан вытер сестре мокрые щеки. – Пошли.

Возвращались тяжело, телегу нещадно трясло на редко хоженой лесной дорожке, колеса то и дело норовили соскользнуть в придорожную канаву. Стан все стоически терпел, даже звука не издав, но бледные губы и испарина на лбу говорили лучше всяких слов. А у ворот дома их ждало весьма неприятная новость. Полторы недели назад, когда сообщили им про беду, случившуюся со Станом, ни Желан, ни Дарёна, что последними из дома уходили даже не подумали о том чтобы скотину и птицу загнать и дом закрыть. Дворовые псы, с голоду передушили почти всех кур, на коз, оставленных в лесу на полянке, напали волки. Одну утащили, вторая, особо бодучая убить себя не дала, но пострадала сильно. В дом пробрались белки, ища лакомства и выход, перебили посуду, перевернули мешки с крупами, на коих тут же оторвались птицы и мыши, а в загоне, заслышав людей, жалостно завизжали оставшиеся в живых голодные свиньи.

Дарёна глаз от земли поднять не смела, это она виновата, она хозяйка, должна была подумать, вспомнить, позаботиться. А она кроме Стана ни о чем и не думала. Все десять дней о доме даже мысли в голове не мелькнуло. Желан и Ярко тоже винили себя. Ярко за то что домой так сбегать и не собрался, а Желан за то что как старший, за всем не проследил. Дарена от известия о нападении на Стана сама не своя была, он к лошади ее тогда на рука нес, сама она идти не могла. Но он то шел и обязан был подумать что с домом будет. И боги с ним с домом, стоит и спасибо. Новую посуду сделают, кур и коз купят, даже испорченные припасы не трагедией были. А вот то что не по правилам погас кузнечный горн было плохо. Теперь его по новой разжигать надо, принося богам и огню подношения, вымаливая прощение за недосмотр и неосторожность. И простит ли кузнечный покровитель? Будет ли столь же добр, как раньше к горе кузнецам?

Ярко зарезал раненную козу, старательно разделал тушу, повесил сушить выскобленную шкуру. Дарёна съездила на мельницу, привезла оттуда новые мешки с мукой и зерном, а так же целую корзину цыплят и новую посуду, жизнь начинала потихоньку налаживаться.