Дарители

— Назад! — заорал кто-то из-за «Нивы», и троих парней, которые, чуть пригнувшись, уже двинулись от машины в сторону Наташи и подростка, словно отнесло назад сильным порывом ветра, и они застыли возле дверцы водителя, настороженно и растерянно переглядываясь и в душе проклиная Яна, запретившего брать с собой оружие. Одновременно с этим окриком бесшумно метнулся назад, за угол последнего гаража с противоположной стороны и выглянувший было оттуда сам Ян. Впрочем, того короткого мгновения вполне хватило цепким светлым глазам, чтобы увидеть все в мельчайших подробностях — и сбившиеся в кучу машины, и своих людей перед «Нивой», и Калмыка с Чистовой, прижавшимся к гаражу не так уж далеко от него, и выскочившего из-за «Нивы» Схимника, черт знает как здесь оказавшегося, и какого-то пацана в джинсах и мешковатой куртке, и увесистый «тэтэшник» в его руке, нацеленный точно в голову Чистовой. Более того, он успел заметить, что пистолет снят с предохранителя, палец слегка утопил курок, а рука, слишком слабая и непривычная к оружию, трясется, как овечий хвост. Так просто пацана не снять — малейший толчок или рывок, и в голове у Чистовой будет пуля… если, конечно, пистолет заряжен — а где гарантия, что он не заряжен?! Никем не замеченный, Ян вжался в холодную стену гаража и сунул руку за пазуху.

…чтобы ни царапины на ней! Делай что хочешь и как хочешь, можешь всех своих там оставить, но чтобы ни царапины!

В кого б другого прицелился — ни секунды бы не стал думать.

За каким хреном принесло сюда Схимника?! Баскаков не стал бы сталкивать их лбами, хватило уже. Схимник ведь ничего не знал о сегодняшней встрече, он искал… да, он ведь искал…

— Кепско, — беззвучно прошептал Ян, — бардзо кепско![1]

Он внимательно оглядел двор, в который выходила дорога. Заняты были только дальние дворовые лавочки и несколько подъездных, но ни с одной из них дорога не просматривалась, да и сидящие — преимущественно бабки и молодые мамаши с детьми, были слишком увлечены разговорами. Прохожих пока не было, но вряд ли это надолго. Ситуацию требовалось сворачивать как можно быстрее.

Между тем подросток, чьи глаза стремительно прыгали с прижавшейся к гаражу пары на группу у «Нивы» и обратно, резко сказал голосом, Наташе до жути знакомым:

— Отпусти ее и отойди к остальным!

Державший Наташу тут же пригнулся и слегка повернул девушку так, что оказался почти полностью закрытым ею, и человек с пистолетом тут же испустил странный нервный смешок и произнес:

— Пробьет насквозь.

Одновременно с этой фразой он выхватил из левого кармана небольшое круглое зеркало, вскинул его на уровень глаз, чуть в стороне, чтобы не заслонить обзор спереди, и Ян, снова высунувшийся было из-за гаража, уже с пистолетом Калмыка, едва успел скользнуть обратно, чертыхнувшись про себя.

— Вита, не валяй дурака, — негромко произнес Схимник, и Наташа с удивлением и каким-то странным облегчением услышала в его голосе напряжение. — Ты еще можешь уйти.

— Куда? — прошипела Вита, и Наташа с ужасом увидела, что ее лицо вдруг стало совершенно безумным. — К кому?! А?! — ее голос стремительно взметнулся до тонкого истеричного визга, и слова посыпались одно за другим. — Убери его, скажи, чтоб отошел, убери своего урода к черту, мне на вас плевать, но я отсюда не промахнусь, а если она сдохнет, Вэ-Вэ вас самолично!.. — она остановилась, судорожно глотая воздух прыгающими губами, рука ее дрожала, но не теряла прицела, зато другая, с зеркалом, была почти спокойна — лишь зеркало то чуть наклонялось, то снова выпрямлялось, меняя обзор. Взгляд ритмично метался туда-сюда — ничего не упустить, ничего. Наташа же, как зачарованная, не отрывала глаз от дула направленного на нее пистолета. Небольшое черное отверстие казалось ей туннелем, входом в иной мир. Сейчас она почти желала, чтобы Схимник не поверил Вите, никого не отозвал, а наоборот послал вперед, и тогда она выстрелит — это было отчетливо написано в ее горящих глазах.

— В подружку? — быстро спросил Схимник с легкой усмешкой, но в усмешке была некая осторожность, и с места он не сдвинулся. — Хорош трепаться!

— В подружку?! — повторила Вита, но с иной интонацией и оскалилась в странной кривой усмешке, и Калмык за спиной Наташи вздрогнул — эта усмешка вдруг странным образом напомнила ему те мертвые улыбки-полумесяцы, какими улыбаются валяющиеся в степи обожженные солнцем коровьи черепа. — Еще как! Только мы трое знаем ее ценность! Знаем, что будет! Знаем, что это никак не треп! Или я увезу ее, или никто! — ее голос сорвался вниз, охрип и словно постарел. — Ты же понимаешь. Сейчас лучше отпусти, а там… — она вдруг резко и решительно вздернула подбородок. — Все, конец разговорам!

Ее глаза неожиданно стали странно пустыми, нижняя челюсть слегка отвисла, ходившая ходуном рука с пистолетом напряглась, зафиксировав зрачок дула на Наташиной переносице, Наташа облегченно зажмурилась, но тотчас раздался сильный хрипловатый голос:

— Калмык, отойди.