Дарю игру

Однажды в игре против тбилисского «Динамо» был назначен пенальти в ворота москвичей, которые защищал Харебов. Пока не прозвучал свисток судьи на исполнение броска, Петр подплыл к Георгию и хотел подсказать, как и куда вероятнее всего сейчас ударит Нодар Гвахария. Однако Нодар, видя это, нервно крикнул Петру: «Ар митхра!» (Не смей говорить!) Капитан усмехнулся и действительно промолчал. Только бросил Нодару: «Как скажешь, дорогой». Гвахария ударил в правый верхний угол, но вратарь прекрасно среагировал и парировал мяч.

Вскоре в ворота москвичей был назначен второй пенальти, бить который приготовился Чхиквадзе. Мшвениерадзе опять было направился к Харебову, однако вновь был остановлен окриком Гвахария, на который ответил тем же: «Как скажешь». Мяч, посланный Чхиквадзе, Харебов тоже взял.

И вот в третий раз назначили четырехметровый московским динамовцам. Приготовился бить Гиви Чикваная. Теперь Гвахария решил промолчать. Мшвениерадзе тоже. Чикваная ударил, но Харебов был в этот день непробиваем.

Однако бывало и по-другому. В тот год, когда Петр выступал за команду ВВС, играл он как-то матч на первенство страны против своих бывших и будущих одноклубников. Перед игрой Харебов подошел к нему и спросил:

— Како, скажи честно, как другу: если назначат пенальти в наши ворота, куда будешь бить, в какой угол?

— Хорошо, Жора, как другу скажу: в правый, а вниз или вверх не скажу, чтоб ты совсем не разучился играть.

И вот — пенальти в ворота Харебова. Мшвениерадзе бьет в правый верхний угол, но Харебов, подозревая друга в хитрости, заранее бросается в левый и пропускает гол.

Потом назначают второй пенальти в ворота динамовцев. Георгий, будучи теперь еще более уверенным, что Петр направит мяч в левый угол, вновь наказывает себя.

Третий пенальти — снова бьет Мшвениерадзе. Уж теперь-то Харебов и вовсе не сомневается, что тот ударит в левый угол. \ Но Мшвениерадзе свое слово по-прежнему держит и опять забивает. Так он забил четыре пенальти, все в правый угол.

После матча Георгий подошел к Петру и сказал:

— Никогда не думал, что ты такой обманщик.

…Однажды, когда игры всесоюзного чемпионата проводились в бассейне Центрального стадиона имени В. И. Ленина, там в те же дни давал представление цирк на воде.

Закончилась очередная игра, ватерполисты ушли в раздевалку, выходят, а над водой уже канат натянут, да высоко — метрах в восьми от поверхности.

— Ну что, Како, — сказал Харебов, — может быть, и нам с тобой в водяную феерию податься?

— Тебе это подойдет, Жора. Нарядить тебя в шкуру морского льва и выпустить перед зрителем. Будешь мячи ловить. Ты хорошо мячи ловишь, когда несильно бросают.

— Смеешься, да? А знаешь, какой во мне цирковой талант гибнет? Ай какой талант! Вот видишь канат, Како? Хочешь, я пройду по этому канату?

— Хочу. Не пройдешь.

— Я тоже хочу. И пройду.

— Весь канат пройдешь?

— Весь — не знаю, а до середины пройду.

— А как же обратно?

— Нет, обратно я пока не научился.

— Ты и до середины не пройдешь.

— А если пройду?

— Я исполню любое твое желание.

— Договорились, только нужно спросить разрешения. А вот и конферансье идет. Здравствуйте, товарищ Брунов. Перед вами новый большой цирковой талант.

— Здравствуйте, товарищ большой талант. Чем могу быть полезен?

— Талант хочет самовыражаться. Хочет, чтоб его увидели и оценили. А потом осветили лучами славы. Хочу пройти по этому канату.

— С ватерпольным мячом? И сверху забить гол?

— Нет, я серьезно. Разрешите?

Брунов рассмеялся, пожал плечами:

— Лично я готов вам аплодировать. Но разрешение мое вас не спасет.

— Хорошо, товарищ Брунов. Придется мне самому спасать себя. В конце концов, не я первый сказал, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. А еще мне поможет вот этот усатый важный человек, — он показал на Петра.

Харебов удалился в раздевалку и почему-то задержался там минут на десять. Когда же он вышел на бортик бассейна, то очень удивился. Вместо ушедшей с соревнований публики появилась другая. Оказывается, к этому моменту на Большой спортивной арене закончился футбольный матч и зрители перекочевали в бассейн посмотреть цирковую программу.

Так Харебов неожиданно оказался перед массовой аудиторией. Но в каком виде! На нем были обрезанная до локтей рваная тельняшка и немыслимой длины черные сатиновые трусы. И где только за десять минут он успел все это раздобыть? А публика прибывала.

— Что будем делать, Жора? — развеселился Петр. — По-моему, представление нужно отменять.

— Ни за что! Не таков Георгий Харебов. Пусть смолкнет оркестр и зазвучит мерная, напряженная дробь барабана. Георгий Харебов вступает в высокое искусство. Прощайте, спортсмены! Помните Георгия Харебова!

Тут вся динамовская команда дружно зааплодировала, а публика, приняв все это за прелюдию к представлению, последовала ее примеру. Харебов полез наверх.