Дариус Дорван. Наемник

— Галуг, мои слова не обсуждаются. Да, вот еще что, — спохватился он. — Если со мной что-нибудь случится, лук Биста заберешь себе. Саблю привезешь в Табалорн, матушке Грейсиль. Пусть она сама решит, что с ней делать: продать, а за нее неплохо можно выручить, или оставить. Ну и деньги мои ей передашь. Если же выпадет судьба возвращаться через Лоринт, половину отсыплешь Элике. И на словах что-нибудь скажешь: мол, шел я к ней, да не дошел. Ты все понял?

— Ты не прощайся, гонорт, — внезапно встревожился Галуг. — Примет, что ли, не знаешь?

— У меня свои приметы, — успокоил его Дариус.

Вообще-то было бы лучше, если бы Галуг в том месте, у пристроя, и дожидался его возвращения, так, на всякий случай. Если в замке начнется переполох, Галуг может и не успеть туда добраться. Вот только заметить его могут, замок кишмя кишит стражей, а он прячется, да еще и с оружием. Зря он все-таки сюда заявился.

«Ну ничего, я осторожненько, — подумал Дариус. — Очень осторожненько. Так, что дальше уж некуда».

Дорван взглянул на лук, подаренный ему Бистом. Он даже выстрелить из него ни разу не успел — решил сначала его испробовать подальше от чьих-либо глаз. Стрелок он средний, и очень не хотелось промахнуться на глазах у своих людей. Иначе он будет выглядеть так же нелепо, как выглядел бы Галуг с его Кунтюром: обладатель явно не достоин такого оружия. И тут же одернул себя. Прав Галуг, с таким настроем лучше вообще не браться за то, что он задумал.

Они молча в полной темноте дожидались, когда все успокоится. Из открытого окна слышались звуки музыки, множество приглушенных расстоянием голосов: в донжоне, где находился король Фрамон, не спали. Затем они услышали песню под аккомпанемент какого-то струнного инструмента, Дариус даже и не слышал-то такой ни разу. Голос у невидимого певца чистый, звонкий и настолько сильный, что к ним доносилось каждое слово баллады.

Певец рассказывал о прекрасной даме, напрасно ждущей своего рыцаря, потому что он погиб, подло убитый в бою предательским ударом в спину, защищая свою честь и честь своего сюзерена. Песня была очень трогательная, и Дорвану показалось, лучник даже всхлипнул. Он улыбнулся, представив, что, если бы вместе с ними был и Ториан, бедному Галугу точно бы не поздоровилось. Тору дня на три хватило бы рассказов о том, что Галуг, слушая песню, рыдал в полный голос, мешая ему спать. Да и потом вспоминал бы при каждом удобном случае.

Наконец шум из донжона начал стихать, пока не наступила полная тишина, изредка прерываемая звуками шагов проходящих мимо окна стражников.

— Все, Галуг, мне пора, — прошептал Дариус, рывком поднимаясь с лежанки. — Делай, как договорились.

Он повесил на шею сложенную в кольцо веревку, сверху надел балахон, накинув на голову капюшон. Веревку пришлось спрятать под одежду, всем она хороша, но слишком светлая, а это уже не мелочь — может выдать в темноте.

Из оружия Дариус взял только кинжал, не во вражеском замке находится. Можно обойтись и без него, но будет очень досадно, если он сможет добраться к Ториану, а тот окажется связанным. Зубами тогда, что ли, веревки грызть?

«Удачи!» — услышал он в спину пожелание Галуга, покидая комнату.

Сквозь узкое окно Дариус едва протиснулся. Галуг пролезет свободно, а вот Ториану попасть внутрь комнаты через окно не судьба. Но привести его сюда в планы Дариуса и не входило — друга необходимо спустить за крепостную стену. Существовала и еще одна сложность, помимо той, что Тора нужно извлечь из темницы, — он очень страшился высоты.

«Ничего, жить захочет — обо всех своих страхах забудет», — стоя уже на земле, успокоил себя Дариус и прислушался.

Общее расположение замка он представлял, а времени все хорошенько обдумать хватило с лихвой. Поэтому Дариус осторожно направился самым безопасным, по его мнению, путем к Западной башне. Следовало поторопиться — рассвет наступает не так рано, как в разгар лета, но очень уж много времени он потерял, ожидая, когда угомонятся в донжоне.

Отправляться раньше не имело смысла. Стражники ведь тоже люди: пока сам король и его окружение не спит, в любой момент можно нарваться на одного из господ, решившего проверить, как бдительно стража несет службу. И сейчас, когда все стихло, они непременно должны расслабиться.

Дорван осторожно шел вперед, стараясь держаться вплотную к стене, сложенной из темных камней: на ее фоне его почти не видно. Шел не пригибаясь, чтобы заранее не насторожить случайно заметившего его человека, ведь одно такое поведение уже наталкивает на подозрительные мысли. Ему предстояло пройти вдоль восточной крепостной стены, обогнуть донжон, затем прокрасться в тени северной и все, угловая башня и есть Западная.