Darkest Dungeon: Вечные узники

— Твоя очередь, крошка! — кричит, задрав голову и глядя на стоящую у самого края девушку в аналогичном сооружении. Разумеется, она напугана.

— Перестань так меня называть, Мерек! Иначе… буду называть тебя гороховым шутом! — она нервно хихикает, пытаясь скрыть свой искренний страх перед падением. Она может разглядеть стоящего у лужи крови меня, потому она ещё больше страшится перед пропастью, явно не желая повторить мою судьбу. Она стучит носком по краю пропасти, настраивая себя на то, что союзник там, внизу, потому она просто не может остаться наверху в одиночестве. Тем более, не хочется показаться хрупкой «принцессой в беде», потому она делает глубокий вдох и целится так, чтобы в противном случае упасть на напарника.

Аммия ступает ногой в яму, проваливается в объятья затхлого воздуха, ощущает сквозь защитную одежду ветерок, омывающей ее со всех сторон. Дыхание теряется между слоями грязного воздуха. Кажется, она сейчас упадет в обморок… Однако она приземляется — удивительно — не на камень и даже не на мою тушу, она приземляется на руки мужчины, что удачно её поймал. Открыв глаза, воительница видит зеленые, порванные перчатки её союзника на своих бёдрах.

Резко она вскакивает с его рук, ощущая ногами твердый пол, что сразу приводит её в чувства. Хотела она уже вскрикнуть «нахал!» из-за таких прикосновений, однако… Она поднимает одну ступню, понимая, что ступила прямо на лужу моей крови.

— Господи! — вскрикивает она с нотками отвращения, сразу же отскакивая в противоположную сторону, куда-то за спину Мерека, настороженно глядя в отблескивающие из-за еще не выплеснувшихся красных слёз. Ей противно даже смотреть на меня. Даже противнее осознания того, что она ступила на мою кровь.

Мерек опускает взгляд на ранение и скорчивает гримасу отвращения. Он выглядит так, будто его сейчас вырвет, но Аммия знала — он видал вещи и похуже, простым переломом его совершенно не напугать.

— Упс… как-то сильно тебя толкнул, извиняй.

Улавливал этот самонадеянный взгляд и угрожающе тыкнул пальцем в сторону мужчины перед (над?) собой.

— Поднимайся на ноги, бич, и продолжай свой священный путь, ну или перестань играть в молчанку и прикончи меня, раз тебе этого так хочется. Аммия, крошка, пойдём, — фыркает Мерек, корчась в нескрываемой злобе и враждебности, непривычной для самого себя. Человек передо мной — представление намного большей грязи, чем накопилось в этом Мереке за все годы нечестивой жизни.

Девушка кидает на меня еще один гневный взгляд перед тем, как двинуться вглубь вслед за мужчиной и «Полым прислужником». Не отвлекая Мерека, она достаёт из его просторной сумки сухой, незажженный факел и спешно поливает его верхушку чёрной, вязкой, масляной жижей, после чего Мерек любезно поворачивается и чиркает огнивом.

Коридор омывается жёлтым светом, который открывает вид на свернувшегося в клубочек под неким широким постаментом Прислужника и два прохода по обе стороны от этой милейшей — по мнению Мерека — картины.

— Уютненько, — шутливо усмехается тот и подходит ближе к Прислужнику. — Болмет, время вставать, у нас ещё куча-куча дел! — он хлопает ладонью по колену, подзывая мертвеца, словно собаку.

Прислужник послушно поднимается на ноги, а одновременно с этим в помещение наконец доползаю и сам. Где-то внутри меня загорается любопытство; не видел подобной резьбы нигде ранее, потому к постаменту ползу быстрее и с большим энтузиазмом. С усилием поднимаюсь на ногу, дабы рассмотреть верхнюю часть изваяния, и издаю задумчивый звук.

— Это выглядит, как отверстия для… рук… — отмечает Аммия, освещая крышку факелом.

Ей становится неуютно от того факта, что кто-то смог додуматься до… такого. Кто станет отрубать две пары рук, а главное для чего? «Возможно, здесь нужны руки манекенов, или что-то вроде того» — проносится в ее голове, пока она подносит пламя поближе к странному механизму.

Провожу кончиками пальцев по выемкам. Не покидает ощущение беспокойства, которое усиливается, когда больше рассматриваю выемки и орнамент. Не встречал такого. Не знаю, какому Богу может предназначаться такое подношение… Но выглядит как что-то, подобное идеалам Мёртвых Богов.

Кажется, на пару секунд всё замерло. Тишина, давящая тишина — вот что было неизменно. Даже Прислужник в набедренной повязке подозрительно затих, видимо учуяв напряженность всей ситуации. Продолжал молча разглядывать странный механизм, Мерек нервно оглядывал ветхое помещение, что, к слову, выходило плохо, учитывая ограниченный свет от факела, а Аммия продолжала беспокойно размышлять о выемках, иногда поворачиваясь, дабы взглянуть на компаньона и убедиться, что ей не одной сейчас до смерти жутко. Тишина давит всё сильней.

Они надеются, что кто-то из них произнесет хоть слово, однако этого всё не происходит. В какой-то момент, наконец, слышится шуршание ткани, из-за чего они поворачиваются на звук, уже держа наготове оружие… Но оказалось, что это лишь Прислужник полез в общую сумку достать ещё немного еды.

— Болмет, фу! — восклицает Мерек, подходя к ожившему по воле магии мертвецу и грозно смотря на него.