Даркут. Великий перелом

Это была долгая и томительная ночь. Он впадал в дремоту, клоня голову к груди. Затем вскидывал голову, тер глаза, хлопал себя по щекам. Старался все время смотреть на огонь.

Он не знал, сколько времени осталось до рассвета. Принцесса и белоснежная кибитка казались красивым сном.

Мамий услышал снизу сопение и тявканье. В ноги ткнулся комок шерсти. Это же неугомонный щенок. И как только пробрался сюда? Мамий пихнул щенка ногой:

— Актос, уходи, не мешай.

И продолжил сидеть перед очагом.

Наконец ему показалось, что в кибитке стало светлее. Мамий поднял голову. Отверстие в куполе побелело от утренних лучей.

Он посмотрел на очаг. Огонь быстро потух, только легкий дымок вился над углями.

Юноша хотел сказать, что у него все получилось, но в кибитке раздался шум и грохот. Сверкнула молния, щенок отбежал и испуганно забился в подушки на постели. Рядом с троном появилась растрепанная, босая, полная девушка в рубахе до колен. Серые волосы спутанными комьями свисали до плеч.

Она огляделась, увидела Мамия, удивленно приподняла брови. Затем заметила Мухирию на троне. Тут же завизжала:

— Арууке, что здесь происходит?

Мухирия, оказывается, спала. Она проснулась и испуганно захлопала глазами. Девушка продолжала визжать:

— Почему ты лежишь голая на моем троне? Что за голый урод сидит перед очагом? Вы что, совокуплялись в моей кибитке?

Позади раздался легкий топот маленьких ножек. Мамий оглянулся. В кибитку ворвалась Амайжурек. Девушка с серыми волосами посмотрела на нее и опять завизжала:

— Амайжурек, а ты что здесь делаешь? Вы что, устроили оргию в моей кибитке?

Мамий спросил:

— Мухирия, почему она кричит? Прикажите ей немедленно удалиться.

Сначала воцарилось странное молчание. А затем девушка с серыми волосами зловеще переспросила:

— Мухирия? Арууке, ты сказала ему, что тебя зовут Мухирия?

А Мамий ответил, хотя принцесса отчаянно мотала головой, прося его молчать:

— Ну да, а что здесь такого? Она принцесса и дочь повелителя всех пери.

Его возлюбленная закрыла лицо руками и Мамий понял, что, кажется, сказал глупость.

— Ах, вот оно как, — сказала девушка с серыми волосами. — Значит, ты уже принцесса, Арууке? Значит, ты уже дочь повелителя пери?

— А что, разве не так? — спросил Мамий на всякий случай.

— Нет, конечно, ты, кусок человеческого дерьма! — завопила девушка. — Это я Мухирия, принцесса и единственная дочь повелителя всех пери! А это мои шаловливые служанки, Арууке и Амайжурек. Они и раньше любили глупые шуточки, но сегодня перешли черту!

Возлюбленная Мамия и Амайжурек бросились на колени.

— Прошу простить, но я вижу вас впервые и не думаю… — начал было Мамий.

Девушка с серыми волосами досадливо крякнула, взмахнула рукой и исчезла в вспышке молнии. За ней пропали другие девушки и кибитка. Мамий неуклюже упал на примятую траву.

Он очутился в низине. Неподалеку щипал траву оседланный Жайдак. За холмами занимался рассвет и летали птички.

— А свадьба будет? — крикнул Мамий. — Кому калым отдавать?

В воздухе, неизвестно где, снова раздался визгливый голос девушки с серыми волосами:

— Что это? Собака того человеческого недоумка? Избавьтесь от нее.

И прямо из воздуха на голову Мамия вывалился щенок. Шлепнулся на землю, заскулил и побежал прочь.

Мамий еще долго сидел на земле, гадая, приснилось ему это или произошло на самом деле.

* * *

— Сынок, поешь хоть немного, — упрашивала мать с раннего утра.

Мамий отвернулся. Он лежал на постели и не желал вставать. Подросший Актос бегал снаружи и заливисто лаял.

Со встречи с пери у колодца Кубажон прошло несколько месяцев. Пережили лютые зимние морозы, встретили весеннее тепло. Начались летние жаркие дни.

Мамий перестал встречаться с друзьями, потерял сон и аппетит, целыми днями молча лежал на кошме. Щеки впали, глаза лихорадочно горели, ребра торчали, как у больного гаура. Мать проклинала тот день, когда сын поехал к колодцу.

Еще зимой приходил шаман, определил, что дух Мамия похищен нечистыми силами из Нижнего мира. Окурил кибитку травами, трясся в ритуальном танце, но ничего не изменилось.

Мать вытерла слезы, убрала вареное мясо овцебыка. Что-то Актос слишком долго лает. Неужели кто пришел и стоит снаружи у порога? Она впервые за день выглянула из кибитки.

Перед входом незнамо откуда взялась колыбель. Причем такая, что в нее и наследника каана не стыдно положить. Вся из золота, одеяльца из шелка и парчи. Женщина наклонилась, раздвинула ткани. Кто это там сладко спит?

В колыбели лежал младенец. Кажется, девочка. Беленькая, славненькая, с пухлой мордашкой. И записка. Мать развернула, а там каракули с завитушками. Писано золотыми чернилами, благоухает, как в райском саду. Мать Мамия читать не умела. Схватила колыбель, прикрикнула на пса, чтобы умолк, и втащила в жилище.

— Сынок, смотри, что я нашла.

Малышка заплакала. Мамий поднял голову с кошмы.

— Здесь записку подложили. Ты присмотри за ней, я шамана приведу.

И выбежала из кибитки. Когда пришла с шаманом, Мамий сидел с младенцем на руках. Впервые за последние месяцы улыбался. Посмотрел на мать счастливыми глазами:

— Это от нее записка, от Арууке. Я узнал ее аромат.