Дармоеды

– Твоими молитвами, – отозвался я и сел в кресло. – Что за секретность? Нельзя было по видеосвязи решить? – задал я вопрос, который беспокоил меня с момента вызова.

– Нельзя, – отозвался Александр, усаживаясь на своё место. Помолчал какое-то время и продолжил:

– Ты помнишь один из основных законов Всемирной Конституции «О дармоедах»?

– Конечно, – отозвался я. – А что с ним не так?

– С самим законом всё в порядке, – успокоил Александр. – С исполнением проблема, которую нам никак не удаётся решить. Мы считаем, что создавшаяся ситуация может негативно повлиять на всё наше общество.

– В чём она заключается? – заинтересовался я.

– Я сейчас тебе кое-что покажу, и ты поймёшь, в чём её суть, – сказал Александр, нажал кнопку, и множество изображений исчезло.

На экране появилась трансляция из достаточно большого зала, в котором проходило собрание. На сцене в президиуме сидели пожилые и среднего возраста люди, а в зале, при более внимательном рассмотрении, можно было найти и довольно молодых людей. Ничего необычного в том, что я увидел, не было. Может быть только то, что такая форма проведения конференций была теперь довольно редка, но и только. Я с удивлением посмотрел на Александра, но тут он включил звук:

– До каких пор мы будем всё это терпеть? – услышал я возмущённый голос выступавшего, – Нас лишили всего: возможности трудиться на благо человечества, а человека достойного вознаграждения за его труд. Уровняв всех, нас, по сути дела, лишили индивидуальности, а лишив нас индивидуальности, они тем самым попирают наше человеческое достоинство. Они лишили нас права привести человечество ко всеобщему счастью, поэтому я ещё раз спрашиваю вас товарищи: до каких пор мы будем всё это терпеть? До каких пор мы будем соглашаться с тем, что санитарка и главврач живут в одинаковых условиях? Как мы могли допустить это? Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что это произошло из-за нашего недосмотра, из-за нашей расхлябанности, разгильдяйства и попустительства, но никак не могу понять, почему нас, идеологов и философов, да и всех остальных работников в этой области, лишили наших привелегий? Чем мы заслужили такое принебрежение по отношению к себе и нашим партиям? Как, наконец, они посмели распустить наши партии? Да! Надо признать, что мы не всегда были едины во мнениях, но ведь в том-то и заключался залог успеха развития общества. Ни для кого из нас не секрет, что именно в споре и рождается истина. А утверждение о том, что истина существовала изначально, и именно мы её исказили и продолжаем искажать, я рассматриваю не только как личное оскорбление, но и как глумление над памятью всех наших предков, положивших свои жизни на алтарь борьбы за счастье и свободу человечества. Почему никто не слышит наших призывов? А я вам скажу, товарищи, почему! Можно сколько угодно сотрясать воздух пламенными речами, товарищи, но мы ничего не достигнем, если не предпримем конкретных решительных действий, поэтому я предлагаю созвать всемирную конференцию противников этого строя, и выработать совместный консолидированный план наступления по всем фронтам. Главная задача, которая перед нами стоит – это пробудить сознание наших сторонников по всему миру. Нам нужна революция, товарищи! Именно революция! Никакого соглашательства! Никаких уступок этой власти! Никакие жертвы не должны нас пугать и останавливать! Вперёд, товарищи! – Провозгласил оратор и Дмитрий выключил трансляцию.

– Что это за бред, Саша? – с испугом спросил я.

– Увы! Это не бред, а реальность, – грустно ответил Александр, – поэтому я и пригласил тебя. Можно было бы не допустить этого изначально, но…

Когда отменили деньги и политические партии самороспустились, поскольку весь смысл политики заключался в распределении денег, мы полагали, что и сам по себе вопрос о существовании политиков как класса, исчез, но ошибались.

Мы столкнулись с тем, что эти люди, не все, конечно, но большинство, либо не желали переучиваться и включаться в общемировой производственный процесс, либо просто не способны были сделать это.