Дарственная на любовь

— И в кого ты такая упрямая, а, Мел? — Вопрос Лунного явно бы риторическим, а посему отвечать я не стала. Лишь скрипя зубами наблюдала, как Теар стаскивает с меня одеяло, ощупывает потемневшим взглядом полуобнаженное тело.

Теплая ладонь прошлась вверх по ноге, длинные пальцы скользнули за край сорочки. Я возмущенно запыхтела, и Теар тут же отстранился, тряхнул головой и схватил платье. Наскоро одел меня, стянул шнуровку корсета на спине.

— Смотрю, ты здорово управляешься с женскими нарядами, — не удержалась я от колкости. — Может, наймешься ко мне в прислуги?

Теар резко дернул шнуровку, и я охнула. Весь воздух разом выбило из легких, и шутить мне расхотелось. Зато ругаться захотелось вдвое сильнее.

Благо перегибать палку Лунный не стал и ослабил шнуровку, позволяя нормально дышать. После развернул меня и одернул подол. Осмотрел с ног до головы и удовлетворенно кивнул.

— Пойдешь сама? Или предпочитаешь, что бы весь двор пялился на то, как я тащу тебя на руках? — Лунный угрожающе шагнул навстречу, а я отшатнулась.

Вот еще!

Я, может, и упрямая, но отнюдь не дура, чтобы в первый же день во дворце создавать себе подобную сомнительную репутацию. Уж если поездки все равно не избежать, то лучше я пойду ңа эшафот своими ногами…

— Пойду, — ответила от безысходности и почувствовала, как растворились невидимые путы.

В завершение Теар порылся в шкафу и вытащил теплую шерстяную шаль:

— Возьми, пригодится, — кинул Лунный и, ухватив меня под локоть, потащил прочь из покоев.

* * *

Издалека темная земля казалась неуместным пластом чернозема посреди каменного плоскогорья. Вблизи же оказалась черной золой, покрывалом укрывшей выжженную землю.

Пепелище — вот все, что осталось от горняцкого поселения, расположившегося на склоне. Домов здесь не было. Как и деревьев, и даже остовов строений, что обычно торчат кривыми обрубками на местах пожарищ. Деревенька выгорела дотла, рассыпалась прахом, превратившись в золу, в которой утопали каблуки моих сапожек.

Мы остановились у серой каменной плиты, и я застыла, в недоумении глядя на девственно чистую поверхность. Ни имен, ни дат, ничего, что бы свидетельствовало о том, сколько людей здесь захоронено.

Или, может, вовсе не захоронено.

Если даже дома рассыпались на мельчайшие частицы, то и люди, оказавшиеся в поселении во время несчастья, стали прахом, смешавшись с пылью и древесным углем.

Я с ужасом посмотрела себе под ноги, и мне стало дурно.

— Зачем ты привел меня сюда? — через силу просипела я. Дышать здесь было почти невозможно. Висящая в воздухе пыль забивала нос. От едкого дыма слезились глаза.

Я урывками хватала ртом воздух, чувствуя оседающую на языке горечь.

— Затем, что это не единственное пострадавшее поселение. И если мы ничего не сделаем, такой станет вся Долина. Превратится в огромную выжженную пустыню.

Теар взял меня под руку и повел туда, где дышать было не в пример легче. Вот только глаза все равно продолжали слезиться, и я терла их свободной рукой, не зная, как унять непрекращающееся жжение.

Теар остановился на границе бывшего поселения. Неожиданно развернулся лицом, и я заметила, что его глаза тоже покраснели.

— Мел… — начал он неуверенно и положил ладони мне на плечи. — Я не хочу принуждать тебя. Поверь, если бы был другой выход, мы бы не стали просить твоей помощи. Но его нет. Постарайся просто… понять это и… принять, — Лунный неотрывно смотрел на меня, не давая отвести взгляда. — Я не хочу, чтобы мой дом превратился вот… — он кинул красноречивый взгляд мне за плечо, туда, где все ещё вился дымок недавнего пожарища, — в это. Я думаю, ты тоже этого не xочешь.

Бесспорно, то, что я увидела, было ужасающе. И, не стану таить, моя уверенность пошатнулась. Робкий росток сомнения пустил свои корни, пытаясь достать до самых глубин задеревеневшей души.

Или, быть может, она и не деревенела никогда?

— Мне страшно, Теар, — только и смогла произнести я, понимая, что ничем не смогу оправдать собственную трусость. Да и стоит ли оправдываться?

— Мне тоже страшно, — неожиданно сознался итару. — Я боюсь, что не смогу защитить свой клан. Боюсь лишиться дома. Боюсь, что все, что у нас есть, просто канет в бездну.

Многоликий Эхжи, ну зачем он мне это говорит? Зачем так открыто и искренне смотрит в глаза? И без того тошно…

— Вряд ли я оправдаю ваши ожидания…

— Я прошу тебя просто попробовать… постараться.

Ох, как же это знакомо. И эта фраза, и взгляд, и руки, нежно поглаживающие плечи.

— Теар, я не… — договорить не успела, Лунный резко притянул меня к себе, заключая в крепкие и теплые объятия. Α потом вдруг… открылся!