Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

Его готовили на высокую должность – все. И способности его признавали. Он неплохо поставил себя в Храме – особенно после разговора с ситхом, после того, как стал его учеником. Он и раньше был на хорошем счету. Чтобы выжить, надо приспособиться. И стать незаменимым. Это правило любого раба… а он был способным учеником жизни. Он быстро понял, чего боятся в Храме. Он быстро понял, насколько жёсток контроль. И он быстро понял, чего от него хотят. И насколько он незаменим, вообще-то. Джедаи должны были быть довольны: период адаптации мальчик прошёл быстро. Не слишком быстро, чтобы не внушать сомнений, но уже через год Храм успокоился: из Скайуокера вырастет один из них. Причём вырастет сильным. А карьера в Храме на то время была одной из серьёзнейших карьер…

В глазах у Кеноби было: почему? Ты же был на самом верху, у тебя было великое будущее. Почему?

Наверно, он мог ответить. Не только из-за матери. Отнюдь. Мать – лишь показатель его отличия от джедаев. Возможно, выживи она – им было бы не о чем говорить. То, что давал Храм – вызывало у него рвоту. По всем параметрам. В итоге он психанул и решил, что лучше карьера политика, жизнь военного, риск, опасность, никакой морали, никакой Силы, никаких… Рванул к Палпатину – наткнулся на ситха, который спокойнейшим образом на своём примере объяснил, что Сила – это не то, что требует отказа от самого себя. Напротив.

Чувство превосходства перед слепым миром существ испытывали и джедаи. А ситхи его не боялись.

Не боялись мира и самих себя. Желаний, эмоций, власти. Мир должен служить им, а не они – миру. И имелся в виду отнюдь не только мир живых существ. Власть. Сила. Одиночество. Полноценность.

А на одиночество он оказался не способен. Вот так. Что бы там ни говорил. Ни думал. Одно дело – просвеченность в Храме, другое – близкие люди. Вот близких… ему не хватало.

Сила? Слабость? Связь. Просто связь, элементарная, которая забирает часть и отвлекает. Будешь достаточно силён – справишься. Он не справился. Вот и вся случайность.

А теперь – справился. Тоже: вот и вся… случайность.

Он удивился мысли. Выводу, который никак не смахивал на открытие мировых тайн. Закрутило связью с женой – почти умер. Отказался от сына – и что-то очень странное произошло. Как будто мироздание удивлённо икнуло и сказало: что? И впало в ступор.

И по этому ступору вмазала Рина.

Отказ от связи? Отказ от любви? Но он сделал это ради императора…

Ради?.. Ты сделал это ради мира, в котором удобно – тебе. Связь с императором прервётся, и то, что она вызвала, пройдёт. Не будь ранений, не совместимых с жизнью – они б с Палпатином уже как двадцать лет пришли б к спокойному союзу сильных. По крайней мере, была такая возможность. А болезнь вывернула суставы и отбросила назад. Параноидальное нежелание, невозможность разорвать связь – с Амидалой, отбросило его в худший вариант: он стал полностью зависеть от единственного, кого уважал и признавал своим. И это породила ненависть. Желание убить. А убить было можно только ценой жизни. А жить он хотел. Назло.

И в эту мешанку впихнулся Люк. Его впихнули. А дальше анализировать практически нельзя. Что за анализ – скрученных эмоций? Я зависим, но мой сын свободен. Болван. Будь счастлив тем, что осознавал свою зависимость. А Люк её просто не понимал.

Не понимает.

Любовь – это связь, которой желают. И которая благо из благ.

Ладно. Ясно. Сейчас-то – что? После того, что произошло?

Такой вариант происходящего, похоже, не предусмотрен. Неожиданность – фора. Очень хорошо.

Сколько теперь в нём сил? И что эта сила такое? И насколько эффективно в новом, открывшемся им недавно с императором мире, быть полноценным – и противостоять ему?

Вопрос, в сущности, в чём: когда будет драка и какие она примет формы?

Случайностей? Нелепостей? Любви?

Они вообще, способны просто воевать – эти трусы?

Не ярись. Способны. У них другой способ боя.

И кто, чёрт подери – они?

Откуда придёт удар? Из очередной внезапной неполадки? Из похмельной головы офицера, который отдал идиотский приказ? Из короткого замыкания в цепи?

Или из мягкой улыбки возрождённой жены? Из упрямых глаз сына? Злости дочери? Они одну только мать ещё не задействовали… ооо, блин…

Ему потребовалось продышаться.

Где я живу? Что за каша? Каша из мягких улыбок и острых углов, из улыбающихся масок на оскалах морд? Зерно мелят, жернова скрипят… вкусная, полезная каша. И танец на грани смерти – где-то по жерновам. Не хочешь быть детским питанием? – станешь…

Свобода. Угу. Посмотреть бы в лицо этой свободе. Полюбоваться на её оскал. Сорвать с неё кожу.

А я ведь могу. Я, сильнейший из форсьюзеров. Избранный – тьфу. Но сильнейший. И теперь не припечатан ни плитой болезни, ни плитой привязанности. А не задействовать ли вам, господин лорд Вейдер, ваши великие способности? А не пошарить ли в окружающем вас пространстве. Как реальном, так и… ирреальном.

Что я там увижу? Что? И… не боюсь ли взглянуть?

Так приятно. Представить, что ты свободен. Что силён. Что можешь выбирать. А какая-то там подкладка мира, которая сжимает в тисках – не более чем не просохший кошмар ночи…