Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

— Так это же не Орден дудел о нём во все трубы. Джедаи по-прежнему были непритязательны и скромны. А средства массовой пропаганды — что с них взять… При этом, учти, джедаи на войне действительно показали себя лучшими из лучших. Не все, понятное дело — но Орден посылал воевать тех, кто умел это делать. Из десяти тысяч выбор был велик. И уж Скайуокер… Галактика забыла о том, что когда-то считала джедаев чудаками. Впрочем, она бы не смогла сказать точно, что она думала о них сейчас — но отдельные представители Ордена ходили в героях. Джедаям тоже была нужна война.

— Как странно, — сказал Борск. — Они её простимулировали?

— Пушистик, а зачем был нужен Геанозис?

— А ситх?

— Какой ситх? Война была нужна правительству в лице Палпатина. Война была нужна Ордену. Война была нужна всем, тем более она назревала. Учти, джедаи чувствовали, как назревал нарыв. Джедаи знали, что он прорвётся. Джедаи предпочли его вскрыть. Это был лучший вариант. И война произошла. Между прочим, в создавшемся положении она была наиболее чистой и бескровной.

— Джедаи?..

— А что ты знаешь о джедаях?

— А ты?

— Я множество раз видела перед собой каменное личико магистра Йоды. С отнюдь не добрыми глазами. Если б я тогда знала, в чём дело, — она покачала головой, — я бы поняла, что шансов у нас нет. Йода сражался за выживание своего племени. Палпатин — своего. А мы всего лишь хотели власти, — она устало закрыла глаза. — В итоге ситхи всё-таки истребили джедаев, застав их врасплох. Джедаи тоже думали, что Палпатин всего лишь хочет власти. А тут пришёл Скайуокер и сказал, что канцлер — ситх. И всё. Они просто не смогли чего-то не сделать. И вместо того, чтобы отработать оговоренный план, арестовать канцлера, который попрал демократию, они совершили несанкционированное нападение на выигравшего войну Палпатина, тоже героя галактики, правителя, которого любили. Безо всякого повода. И Палпатин объявил Империю при полном согласии всего народа. Перевернули предлог…

— Зачем джедаи пытаются истребить ситхов? А ситхи — джедаев?

— Я не знаю, — покачала головой Мотма. — Не знаю… У них что-то появляется в глазах.

Они молчали.

— Так вот, Йода, — произнесла Мотма, очнувшись. — Он выглядел как существо, которое уверено в своей победе. Как существо, у которого есть информация… источник информации… поддержка, сила, союзник, о котором никто не подозревает. Сильный союзник.

Борск сказал:

— Обломал его этот союзник, как я вижу.

— И ещё как, — ответила Мотма. — Первый и последний раз в жизни я видела джедая, который испытывал такую ненависть, что она превратилась в лёд.

ПРОМЕЖУТОК Падение в прошлое

Анакин в ночь уничтожения Храма

Кровью ненависти на губах,
Смехом злым — как пламенем во мгле,
Я иду — и убиваю страх.
Ваш, джедаев — на своей земле.

Корускант теперь — моя земля.
Я — огонь, оставшийся в золе.
Что ж, не додавили. Выжил — я.
Я, такой как есть. В дерьме и зле.

Залов высь, паренье колоннад
Я не позабуду никогда.
Не прощу до смерти светлый взгляд.
Я — другой. Моя горчит звезда.

Лучше уголь в кожу… Эта месть
Никаких не ситхов — а моя.
Я живой. Сейчас. Теперь. И здесь.
Вы умрёте. И останусь — я.

КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ Без названия

Рина

Трава. Такая густая, что путались сапоги. Метёлки разнотравья — и вьюнки с крохотными коготками на изнанке листьев и стеблях, колючки всех мастей, что заканчивались сверху тяжёлым лиловым шаром. Цветы. С виду такие нежные. А, вцепившись в одежду, рвут её с мясом. А на коже оставляют кривые царапины.

И насекомые. Лезут в нос и горло, под одежду. Звенят. Ровный гул над полянкой.

Рина машинально смела с лица комаров.

— Лето, — сказала она, прислушиваясь к звуку слов. — Лето. Зимой убивает мороз, летом жрут насекомые, — она помолчала. — Осень холодней и весна холодней тоже… Осень уходит в холод и дожди, весна оттаивает дерьмом… из-под снега показываются трупы… впрочем, о чём это я. И это — средняя полоса планет. Самая благоприятная для жизни. В тундре — мошка, в степях — она же и крупные оводы. Я не говорю о тропиках… А в пустыне нечем дышать.

— О чём ты, не понимаю, — сказал Оби-Ван. Он пытался пристроиться на сухом обломке ствола, методично и бесперерывно делая пассы руками и хлопая себя по открытым участкам кожи. Даже секунду невозможно было сидеть неподвижно: в тело впивалось и жгло, тут же вспухал волдырь.

Ничего себе планета.