Дары леса

– Все вокруг чего-то пытаются… замудрить. А я вот считаю, что все это дрянь. От мудреностей только голова болеть начинает. Мудреность хороша где-нибудь в заводных часах, а здесь – нет. Здесь она как дрянная вода в дорогом виски. Мне один раз сказали, что я ничего не смыслю в искусстве, что мозгов у меня нет, так вот я рад, что у меня их нет … Мозги ничего не дают, я тебе это гарантирую, мозги – это как беда. Я вот люблю море, и от того у меня море на холсте. И чего в море мудреного можно выдумать? Ничего. В море никакой мудрености, одна вода и все… А захотел бы я женщину, была бы просто женщина. Вот взять тебя, ты сидишь здесь на грязном окне, и мне красиво. Не от окна, а от тебя. Что я к тебе не подставь, красивее не станет. Так и здесь.

Джо выключил чайник и ухмыльнулся, словно его посетил гений. Этою секундной искрою в глазах он посмотрел на дриаду. Она все так же сидела и улыбалась ему. Ее платье развивалось под легким ветерком, оживляя ее бездвижную фигуру. Посмотрев на девушку несколько секунд, Джо отдернул свой взгляд в сторону.

– Я рисую море, потому, что люблю его. – проговорил он. – Но не какое-то там море, а настоящее. Я его видел как есть и не испорчу.

Бросив кисть, Джо обтер руки о фартук и приблизился к нимфе, которая сидела на подоконнике. После он отдернул штору и высунулся наружу.

– Посмотри, как красиво вон там, в небе. Зачем мне придумывать что-то еще, когда природа и так все уже придумала. – проговорил Джо с воодушевлением. – Я могу нарисовать на небе вместо облаков стаю собак, но разве так будет красивее? Нисколько. Это все не красота, а черти что… Небу нужны только облака и птицы. Ну еще звезды. И больше ничего. Пусть они там чего угодно изобретают, а я клянусь, что ничем этого неба во век не испорчу…

После Джо сел на подоконник рядом с нимфой, свесив ноги вниз. На лице его загорелась улыбка.

Нимфа так же высунулась на улицу и с удивлением разглядывала небо, как будто оно стало для нее новым.

***

Старая деревянная дверь, ведущая в самое сердце преисподней, именуемой баром Хенингта, приоткрылась, и сквозь образовавшуюся щель в темное и затхлое помещение проник тусклый вечерний свет. Он пронзил пропахшую дешевым элем тьму, как нож пронзает масло. Полтора десятка небритых рож сейчас же сощурились, точно вампиры, в которых плеснули святой водой. По стаканам и бутылкам забегали блики. Точно такие же блики побежали и по слезящимся от дыма глазам бармена, но тот вовремя прищурил их.

Следом за светом в отворившуюся дверь ввалилась массивная фигура человека в черном балахоне. Он был широкоплеч, а голова его едва не снесла дверной косяк. Шагал он уверенно и неторопливо, словно лев на водопое. В одну секунду в баре воцарила тишина. Заткнулись даже самые неугомонные глотки. Отбивая каблуками сапогов ритм по пыльным половицам, человек в балахоне дошел до свободного стула у стойки, а потом воздрузился на него и закинул на стойку свои локти.

– Чего изволите, святой отец? – спросил его стоящий за барной стойкой Хенингт. Сделал он это до того непринужденно, что сидевший рядом мужчина с бородой едва не поперхнулся.

– Плесни мне виски, Хен. – ответил человек в балахоне. – До того измок, что у огня уже не высушусь. Когда же все это только кончится…

После этих слов святой отец скинул капюшон и смахнул с темных волос блестящие капли дождя. Затем он обвел взглядом собравшуюся вокруг публику и кивнул в знак приветствия. Тут же со всего бара словно спало заклятие. Вино снова заплескалось в стаканах, а в воздухе задребезжали голоса посетителей.

– Уж не проклял ли кто наши души, святой отец? – обратился хриплым, едва разборчивым голосом к новому гостю один из пропойц, что сидели подле. – Так льет, что гляди того потоп. Не помню, чтобы так бывало…

– Как заслужили, так и льет. – ответил святой отец. Он получил свой виски и, в одну секунду осушив стакан, подал знак, чтобы его наполнили еще раз.

– На севере говорят, огонь с неба идет. – добавил мужчина в пиджаке и с рыжей щетиной. От лесов уже одни головешки остались. А люди выгорают так, что и следа потом нет.

– Это ты все, Харл, говорили тебе не выть по ночам перед святым крестом. – рассмеялся кто-то из угла.

– Ну, а уж ты, Фред, ты как на свет божий появляешься, так это уже проклятие всему миру. – ответил другой голос.

– А море вы видели? Оно словно взбесилось.

– Так и есть. Гляди того, дома смывать начнет.

– Говорят, в святой день кто-то рыбачить выходил. Теперь пока морю все назад не вернешь, никакого добра нам не будет.

– Ну если так, то назад нужно не рыбу, а людей морю отдавать, так говорят…

– Все чушь. – успокоил людей святой отец. – Как должно быть, так все и есть. А вам бы поменьше трепать разную ересь своими грязными языками, и ничего плохого не станет. Уж, если откуда и выходят все беды, так из ваших сборищ, больше неоткуда.

– Неоткуда? – донеслось из самого затхлого угла. – А как вам такое, что человек с лесной дриадой живет? Мы ее с Берном видели сами, как вот вас сейчас видим. До того страшная, что у меня потом в горло 2 дня ничего не шло.