Дары волшебства

На базе Воздуха он сотворил заклинание далековиденья и еще раз бегло огляделся. На двадцать миль вокруг – ни единой живой души. То, что надо. Неподалеку – всего в четырех милях южнее – он заметил какие-то развалины.

– А что это там за руины, не знаешь?

– Нет. – Лийеман покачал головой. – Наверное, остатки одного из поселений, существовавших до Катастрофы. Раньше здесь была плодородная земля.

Дэвид вспомнил Курбанун и покачал головой. Это место выглядело как кусочек того, другого, практически вымершего мира. То, каким мог бы быть Кильбрен, если бы Источник не восстановили.

– Ладно, – землянин вздохнул. – Спасибо за помощь. Отличное место для тренировок.

– Рад стараться, господин герцог, – насмешливо улыбаясь, Лийеман приложил кулак к груди и снова чуть поклонился.

Дэвид утомленно махнул рукой – что, мол, с тобой поделаешь?

– Все, проваливай.

Лийеман так и сделал. Сел на лошадь и отправился в сторону Орбидо.

По пути он думал о Дэвиде. Какие-то непонятные у них складываются отношения. Лийеман позволял ему то, что не позволил бы никому другому. Дэвид назвал его убеждения «ерундой» да еще и послал подальше в конце разговора. Лийеман мог перерезать горло и за меньшее. Но сейчас он почему-то даже не ощущал себя оскобленным. Не из-за положения Дэвида – какой он и в самом деле, к черту, высокорожденный?.. Нет, дело тут в чем-то другом. Может, они и вправду подружились, а Лийеман и не заметил?.. «Дружба…» – Лийеман попробовал это слово на вкус. Оно казалось чем-то таинственным, неизведанным. Как секс или дуэль, когда он только читал о них, но еще не узнал в деле, что это.

С другой стороны, дружбу Лийеман представлял себе совершенно не так. В книжках, которые он читал до того, как случилось Приключение, дружба, как правило, описывалась иначе. Друзья (обычно – молодые дворяне) вместе совершали героические подвиги, произносили возвышенные речи и в конце концов кто-нибудь жертвовал своей жизнью ради другого. Панибратства – в списке того, что, по мнению Лийемана, обязательно прилагалось к дружбе – не значилось.

В чем-то сложившаяся ситуация выглядела забавной, но чем больше Лийеман думал над ней, тем менее забавной она ему казалась. Лийеман организовывал окружающее пространство под себя. На каком-то уровне он осознавал, что он сам – как водоворот, который затягивает окружающих людей в воронку, расставляя их на те места, которые определены им лично. Он это осознавал, хотя и не выражал, даже для себя самого, это знание в словах. Он просто был тем, кто он есть, и все вертелось вокруг него, потому что должно было вертеться.

Но было из этого правила одно исключение, и чем больше Лийеман над этим исключением думал, тем меньше оно ему нравилось. Дэвид в «водоворот» почему-то никак не затягивался. Напротив, Лийеман вдруг обнаружил, что сам занимает то место, которое отвел ему землянин. Он ведь все-таки пожал его руку. Тогда это казалось естественным. Но ведь он не собирался этого делать, не так ли?..

Из того немногого, что он знал из случайных разговоров о жизни Дэвида Брендома до того, как тот переехал в Кильбрен, выходило, что Дэвиду постоянно везло. События развивались так, что в конечном итоге все оказывалось на руку Дэвиду. Он сам только что признался, что был никем. А стал? Женихом принцессы Идэль-лигейсан-Саутит-Кион, и в перспективе – довольно неплохим магом. Его Дар очень сильно изменился после Источника. Это все заметили.

Больше всего Лийемана беспокоило то, что он не ощущал в Дэвиде никакой внутренней силы, способной заворачивать события так, чтобы в итоге выигрывать. Лийеман отнесся бы к ситуации спокойно, если бы оказался втянут в поле притяжения более крупной фигуры, нежели он сам. Но Дэвид такой фигурой не был. Он не обладал необходимой внутренней цельностью и не имел никаких выдающихся качеств. И все же… И все же что-то с ним было не так.

Лийемана напрягали вещи, которых он не понимал.

* * *

Фольгорм напрасно говорил о том, что семьи-де слишком притихли перед выборами. Семьи не притихли, семьи готовились.