Dasha Gauser: ДНК моды. Как стать fashion-дизайнером своего бренда

Я вздрогнула под первые громкие звуки музыки. Экран за кулисами, на котором шла прямая трансляция показа, стал ярким – вышла первая модель. Рубленко. Смотрю на монитор, затаив дыхание. Она прекрасна, на ней скульптурное платье с развевающимся ассиметричным шлейфом. Первый выход самый ответственный: нужно заявить тему коллекции, но не раскрыть полностью, только намекнуть. Это должен быть сильный, запоминающийся образ, так как именно он станет обложкой фотоальбомов коллекции на сайтах различных СМИ. Это визитная карточка коллекции «Органика» сезона весна-лето 2017.

Вспышки фотокамер ослепили меня и вернули к реальности. Вот как фотографы умудряются испортить волшебный момент? Что они хотят запечатлеть? Блаженное лицо дизайнера с открытым ртом? Всегда с болезненными ощущениями и дрожью от воспоминаний просматриваю фотографии с бэкстейджа. Вот я исхудавшая с ввалившимися щеками и синяками под глазами, цвета мрачной оливки в восемь утра на репетиции. Вот я ростом метр шестьдесят неуклюже приподнимаюсь на цыпочках, пытаясь дотянуться до прически модели. Вот я оцениваю пробный макияж у моделей, щурясь и собирая всю усталость в паутину морщин. А здесь я уже с металлическим блеском в глазах отдаю деспотичные распоряжения визажистам, что переделать. Ни одной фотографии, где я мягкая и счастливая. Зато когда фотографам удается передать атмосферу за кулисами, получается магическая история. Созданные мной образы проступают из темноты в нарастающих лучах софитов. Лишь поэтому фотографы здесь.

Модели стали прибегать после первого выхода и в тесном полумраке собираться для второго. Обычно профессиональной модели требуется всего минута, чтобы при помощи дрессеров переодеться. Но бывают сложные выходы, где многослойность или дизайнерский крой заставляют задержаться. Случается и так, что платье оказывается задом наперед и приходится заново переодеваться. Задержки с выходом моделей на подиум происходят на каждом показе, это частично рушит выверенный порядок. Обычно при создании структуры и режиссуры шоу я рассказываю историю, где одна форма перетекает в другую и каждый цвет поддерживает соседний. Правильно подобранная музыка превращает эту историю в завораживающую мистификацию. Я плету свое волшебное кружево.

– Даша, посмотри на меня, – девочки за много сезонов сотрудничества со мной знают, что я лично проверяю, правильно ли собрали модель для выхода.

Я выкладываю в нужную сторону драпировку, одергиваю низ изделия, проверяю, не поехал ли средний шов на спинке, и отправляю модель на подиум. Отряхиваю следующую от прилипших ниток, поправляю прическу так, чтобы открыть уши с дорогущими серьгами из белого золота с изумрудами, и хлопаю по спине, тем самым извещая, что она готова.

Чувствую сильный толчок в бок, меня сносит собственная же модель. Она мчится к рейлу со вторыми выходами. Рубленко… Вспоминаю, что у нее три выхода, подбегаю, чтобы помочь переодеться.

– Даша, у нас одна модель подвернула лодыжку, она не сможет сделать второй выход.

Жесть. А я после показа буду расхваливать прессе эту адскую обувь, рассказывая о ее удобстве…

– Кто?

– Устинова. У нее остался розовый жакет с брючками.

Кого же я впихну в сороковой размер? Озираюсь, выцепляю взглядом пятнадцатилетнюю модель, ту самую, у которой забрали обувь старшие сестры по цеху. Длинноногая тонкая лань с красивым и модным лицом, которую очень скоро заметят букеры и «продадут» за границу, сначала в Китай, затем в Европу. А у меня ее первый показ. Я расписала на нее всего один выход, посчитав, что для начала достаточно, но обстоятельства распорядились иначе. Блестяще отработав свой выход, она, переполненная адреналином сцены, пытается отдышаться в уголке.

– Готовьте Круз. И пусть Устинова отдаст ей свою обувь.

«Результат любой ценой». Но никто не знает, что это за цена. Все видят только красивое шоу, вылизанных моделей в дизайнерской одежде, излучающих праздник. Для зрителей этот день такой же, как и предыдущий, им неведомо, что за двадцатиминутным шоу стоит полугодовая интенсивная работа целой команды высококвалифицированных специалистов-фанатиков, три недели голода моделей, сожженные волосы и лодыжка Устиновой.

– Даша, у нас девочки все вышли, осталась одна модель, но там что-то с платьем. Запускаем общий финал? – кричит мне в ухо выпускающий режиссер.

Я оглядываю всех моделей и вижу, как целая толпа дрессеров кружится над Ким.

– Девочки, построились на финал, – командует режиссер.

– Нет, у Ким последний выход! – кричу я с отчаяньем.

Завершающий образ для показа – как развязка в романе, где наступает катарсис. Это самое сложное и потрясающее платье. Без него нельзя. Это все равно что из фильма «Великая красота» вырезать сцену с фламинго. Платье должно выйти любой ценой. Я подбегаю к группке дрессеров, хлопочущих над Ким.

– Что случилось?

– Она не влезает. Молнию заклинило.

Что ж сегодня с молниями-то?

– Разрезайте молнию и зашивайте на ней.

За секунду платье было распорото, Ким быстро влетела в него, оставалось зашить.