Даша и Медведь

— Глеб, прости, я не специально. Константин сказал, что это из-за произошедшего… я испугалась, а потом пришел ты, и я… решила, что ты меня обязан спасти… — Я свесила голову. — То есть я ни о чем не думала, оно почему-то само… Но я правда сожалею…

— Даша, успокойся, я не виню тебя…

Я вскинула голову, снова встречаясь с ним взглядом.

— …Ничего не откатить назад, смысла тратить на это время и силы нет.

— Глеб, это я виновата, ты понимаешь?

— И что? Что ты мне предлагаешь?

— Может, ты не осознал…

— Осознал. Тебе бы тоже не помешало. — Он спустил ноги с кровати и свесил голову вниз.

— Тебе плохо? — подползла к краю и уселась рядом.

— Нет. — Звучал он глухо и расстроено.

— Уверен?

— Мне не нужна твоя жалость, — он поднялся и направился в ванную.

— А я и не жалею! — выпалила зло, подскакивая следом. Адреналин ударил в грудь, вызывая необъяснимый прилив ярости — уходит он от меня! Задом поворачивается! Я тут нервничаю, переживаю… — Сейчас голова закружится, упадешь на кафель и ударишься! А я тебя уже выбрала! И не поменяешь!

Как он схватил меня на входе в ванную — я так и не поняла. Пришла в себя уже прижатой к холодной стенке спиной.

— А так хочется поменять? — зло процедил мне в лицо Глеб.

— А то! Доходяга какой-то…

Его усмешка медленно перетекла в дикий оскал, а у меня сердце в пятки рухнуло.

— Давай вернемся к ненависти… — прорычал мне в губы и сомкнул пальцы на горле, вынуждая встать на носочки.

Только меня это больше не испугало. Я выгнулась в его руках и прикрыла глаза… от наслаждения, когда он прихватил подбородок зубами. Горячий ожог будто растопил кожу, и она оплавилась и потекла по шее жидким огнем. Он проследовал за ним языком, а в моей груди задрожало его рычания.

Кофта с футболкой полетели на пол, и я едва не рухнула следом, но Глеб прижал к стенке, пристально всматриваясь в лицо. Я дышала, как загнанная, пытаясь прятать от его пронзительного взгляда довольный блеск в глазах и наверняка горящие щеки. Каждая секунда, что он медлил, изматывала ожиданием. И я положила ладони ему на плечи, скользнула по затылку и зарылась пальцами в короткие волосы. При этом мне показалось, что рычу от удовольствия я сама, но, может, эта способность прилагалась к когтям?

Стоять перед ним голой возбуждало настолько, что я задыхалась, когда он спускался колючим взглядом по шее, скользил грубыми пальцами по ребрам и сжимал грудь. Я едва не хныкала от нетерпения, сжимая его колено своими.

— Так хочешь? — хрипло выдавил в шею и прихватил ее зубами.

— Вообще нет, — дернулась.

— Ну, раз нет… — и он вдруг выпустил, делая шаг назад.

Мои пальцы соскользнули с его кожи и повисли в пустоте…

35

Стало холодно. Я уставилась на него злым взглядом и крупно задрожала. Ему было не лучше — стоял, наклонив голову, и дышал так шумно и тяжело, будто снова умирал.

Пульс оглушал. Удар-удар-удар… Тишина… Судорожный вздох… И мы синхронно кинулись друг к другу. Я вцепилась в его плечи, он дернул с меня штаны, подхватил под бедра и вжал спиной в стенку.

«Да-да-да», — соглашалось что-то внутри. Силу этого мужчины хотелось едва ли не пить. Чувство, что нахожусь в центре его внимания, делало меня кем-то другим — опасным, бескомпромиссным и, что хуже всего, бесстрашным. Хотя, когда он с усмешкой пожирал меня взглядом, насаживая на член, я на вдох пришла в себя и дернулась, да только поздно.

Мой стон пронзил нашу душную вселенную, ударил по нервам и пустил сердце вскачь. Глеб не дал опомниться, подчиняя мое тело своему желанию целиком. Не спрашивая, не заботясь… но делая все так, как хотелось — жестко, жадно, до одури и головокружения насаживая меня на себя раз за разом. Я выпустила коготки и царапала его плечи и спину, не соображая, пытаясь ослабить ощущения и хоть немного протрезветь, но куда там! Моя многострадальная задница терпела те же потери, но нам было все равно. Когда половину тела скрутило от подступающего оргазма, я будто вообще выпала из реальности, дрожа и ударяясь лопатками о стенку. Хорошо, он притягивал меня к себе за шею, не позволяя отбить себе голову.

И уж совсем неожиданными стали нежные успокаивающие поцелуй, будто заново исследующие губы, линию подбородка, шею. Я ошалело моргала, приходя в себя, с трудом возвращая себе возможность мыслить и вспоминать, но все не могла придумать, что говорить и делать дальше.

У Глеба таких вопросов не было — он перехватил меня удобней и отнес в душ. Мы немного молча повздорили по поводу его требования стоять в его объятьях, но он будто решил насаждать нежность силой — прижал к себе спиной, положил одну ладонь на горло, а второй принялся нежно гладить плечо. Я настолько опешила, что даже разрешила себя вымыть с душистым гелем, но как только он позволил — выскользнула из кабинки, схватила полотенце и вышла из ванной.

Ну, хотя бы можно было не переживать за его жизнь! При смерти такое точно не творят!