Дашка

Последнее признание резануло острым клинком по израненной душе, показалось, что из легких только что вышибли весь воздух, я не могла нормально дышать. Нет, нет, нет! Бред… Что значит «не сестра»? Не зная, как реагировать на полученную информацию, просто молчала и недоверчиво глядела на Юру, пытаясь найти для себя хоть какой-то знак. Знак, что у него «белочка» или помутнение рассудка. Да, что угодно! Чувствуя, что попросту не устою на ватных ногах, подошла к дивану. Он еще был обернут защитной пленкой, я уселась на него и закрыла лицо руками. Хотела спрятаться от проблем и от слов, что жалили, как пчелы.

Хоть и пыталась отрицать сказанное, но факты и поступки мамы косвенно подтверждали каждое слово Юры. С этим никак не поспоришь! Это что же получается, она меня… нагуляла? Мне нужна была моральная передышка, но Юрка решил добить окончательно и продолжил говорить:

– Ага, сообразила, наконец? – сколько же было ехидства в его вопросе… – Ну, так вот, ты мне не сестра. Разве что по матери, но мне плевать. Вот именно потому, что из-за тебя ушел отец, мать и сдувала с меня пылинки, обожала меня, несмотря ни на что, и отдавала все свое тепло материнское тепло ребенку, рожденному в семье! И это я ее заставил пахать на меня, упрекал отцом и тем, что расскажу тебе правду. Ох, как она боялась, что ее кристальная репутация прилежной жены вдруг лопнет, словно надувной шарик.

Я чувствовала, как внутри образовывается черная дыра, и в нее утекает все мое детство и юность, надежды, мечты о крепкой, дружной семье. Что-то было не так в этой истории, пересказанной Юркой, но сейчас, когда эмоции бурлили внутри, а тело содрогалось от рыданий, я не могла толком понять, что именно. В ушах то и дело звенели удручающие слова: «Ты нагулянная, не любимая, не родная… Тебя ненавидели всю жизнь! Ты разрушила семью!» Я не выдержала накала эмоций и, зажав уши руками, закричала, пытаясь перебить эти ужасные мысли, что прочно засели в голове.

Даже сквозь свой громкий крик и зажатые уши я слышала, как смеется Юра, как потешается надо мной и ликует в сию минуту. Но как же так? Ведь мне казалось, мать хоть капельку да любила меня, особенно перед смертью мы с ней стали близки. Неужели ее под конец мучили лишь угрызения совести? А квартира? Зачем переписала на меня, если уж я ей была настолько противна? И почему тогда отец ушел лишь спустя пять лет, а не сразу? Нет, что-то все равно не сходилось, а я никак не могла сложить воедино кусочки картинки. Одно понимала прекрасно: Юра перековеркал ситуацию под себя, надумал обид и цинично мстил, считая, будто все вокруг ему должны. Опять же, как он говорил, угрожал матери, что расскажет мне правду, чего же она боялась на самом деле?

Спустя некоторое время слезы иссякли, а на душе образовалась пустота, которую сейчас мог заполнить только один человек. Как же мне хотелось поскорее увидеть Степу и крепко обнять его, почувствовать, что в этом мире я еще нужна хоть кому-то!

Противный внутренний голосок уже начинал нашептывать, будто бы Череп не придет, не станет ввязываться. Гнала прочь от себя дурные мысли, он найдет, обязательно. Главное верить и не опускать руки, всполошился ведь Строитель с его людьми из-за чего-то, значит, процесс запущен.

Юрка больше ничего не говорил, но я чувствовала его ликующий взгляд на себе. Его взор побежденного буквально прожигал мне спину и потихоньку испепелял.

Я обернулась к нему, заметила ликование на лице, надо же, радуется победе, находясь в доме, откуда уже нет выхода… И тут вдруг меня осенило. Широко улыбнулась, сбивая брата с толку. Он сощурился, почувствовал подвох.

– А знаешь, даже хорошо, что ты мне рассказал правду, – высказалась уверенным, спокойным тоном, от этого Юрке стало не по себе. – Теперь я вдвойне спокойна.

Улыбка вдруг увяла, да и его расслабленная поза сменилась: он больше не опирался плечом о косяк, выпрямился и не знал, куда деть руки, в итоге скрестил их на груди.

– Да ну? – не поверил, съехидничал, но глаза выдавали его с лихвой – забегали, как трусливые зайчики!

– Сам подумай, – нарочно создавала паузы, накаляя обстановку до предела. – Ты уже, считай, ходячий труп, а я – нет.

Вот теперь моя совесть полностью чиста, можно было без зазрения совести послать брата лесом и не переживать, что предаю родную кровь! Да, он все еще остается мне братом по матери, но не по отцу, а это куда важнее. Подумать только, мать все те годы пахала на него как проклятая из-за шантажа и еще меня в это втягивала, немыслимо.

– С чего это? – голос Юрки дрогнул, видимо, он стал понимать, куда клоню.

– Если я стою кучу денег, значит, рано или поздно Строитель вернет меня родному отцу и дальше, как в самых слезливых фильмах – счастливое воссоединение. А ты? Кому нужен сирота-пьяница, зависимый игрок и, фактически, бомж?

Юра тяжело сглотнул, он не хотел верить в правду и поэтому всеми силами старался подавить мою веру: