Датские сказки

       Ушел он, а Грете опять взялась за стряпню - молочный кисель к завтраку готовила. Засыпала она в горшок при-горшню-другую муки, развела молоком... Стряпает Грете, а у самой только Ханс на уме. Вот и всыпала она невзначай золу в кисель вместо сахару. Помешивает Грете кисель уполовником, а сама от счастья будто солнышко сияет.

       Мать ждала-ждала завтрака, не дождалась и пошла по-глядеть, чего это дочка так на кухне замешкалась. Вошла она в кухню, увидела дочкину стряпню да как закричит:

       - Ты что это, Грете, делаешь? Для чего золу в кисель сыплешь?

       - Ох, матушка,-отвечает Грете, - я от радости себя не помню.

       - Чему ж ты так обрадовалась? - спрашивает мать.

       - Был тут Ханс, сказал, что возьмет меня в жены, да только с уговором, молчать про то до поры до времени.

       - Ну, уж мы-то не проболтаемся, - говорит мать. - Вот счастье привалило!

       Стала она сама кисель уполовником мешать и вовсе горшок опрокинула.

       И отец ждал-ждал завтрака, не дождался и пошел поглядеть, чего это дочка с матерью на кухне замешкались. Входит он в кухню и видит: горшок опрокинут, а кисель весь по столу разлился.

       - Что это вы тут настряпали? - спрашивает хозяин.

       - Ох, батюшка, мы от радости себя не помним! - в один голос отвечают мать с дочерью.

       - Чему ж вы так обрадовались? - спрашивает отец.

       - Был тут Ханс, сказал, что возьмет Грете в жены, да только с уговором: молчать про то до поры до времени.

       - Ну, за этим дело не станет! - говорит хозяин.

       На радостях он и про завтрак забыл. Вышел во двор и давай коней своих задом наперед в телегу впрягать. А мимо как раз Ханс проходил. Увидал он, что хозяин выделывает, и дивится:

       - Ты зачем коней мордой к телеге ставишь?

       - Ох, Ханс, - отвечает отец, - я от радости себя не помню.

       - Чему ж ты обрадовался? - спрашивает Ханс.

       - Как чему? Ты ведь сказал, что хочешь взять нашу доч-КУ в жены? - удивился и хозяин.

       Разозлился тут Ханс и говорит:

       - Да, хотел, а теперь свои слова назад беру. Не сумела она держать язык за зубами, пусть на себя пеняет.

       Пошел Ханс своей дорогой, а Грете ни с чем осталась.

       С той поры Ханс к ней и носу не казал.

       И вот дошел однажды до Грете слух, будто посватался Ханс к дочке богатого хуторянина и в воскресенье будет оглашенье в церкви. В воскресенье Грете говорит матери.

       - Схожу-ка я нынче в церковь, перекинусь словечком с моим суженым.

       Вошел Ханс со своей невестой в церковь, а Грете улучила время, отозвала его в сторону и шепчет:

       - Хоть и покинул ты меня, а я тебя из сердца не выкинула.

       Видит невеста, что какая-то девушка с ее женихом шепчется, и ну Ханса выспрашивать:

       - Кто да что? И чего это она тебе на ухо шептала?

       - Да одна тут, - отвечает Ханс, - обещался я взять ее в жены, коли она про то до поры до времени не проболтается, а она не сумела держать язык за зубами.

       - Слыханное ли дело? - усмехнулась невеста.- Не-уж-то она помолчать не сумела! Кто ее за язык тянул? Я семерых женихов обманула и никогда ни одной живой душе ни единым словом про это не обмолвилась. Вот только сейчас ненароком с языка слетело.

       Как услыхал такие слова Ханс, как пустится бежать! Только невеста его и видела.

       Рассудил потом Ханс: "Все же Грете - девушка скромная и работящая".

       Поженились Ханс с Грете и жили долго и счастливо.

       И теперь еще живут, коли не умерли.

" Малек "

 У одного человека было трое сыновей: старший — Поуль, средний — Педер и младший — по прозванию Малёк. Поуль и Педер были парни хоть куда, а Малёк непутевый вышел, знай у печки лежит да в золе копается. И не разберешь, каков он есть,— до того весь в золе перемажется.

       Раз приходят Поуль с Педером к отцу и говорят, что надумали они пойти по свету, службу себе поискать. Ну, отец дал им свое согласие. А Малёк как узнал, что братья уходят, тоже с ними запросился. Отец и слышать не хотел, чтоб его из дому отпускать: он ни к какому делу не годный да и видом неказист. Этакому замарашке чужим людям и на глаза-то показаться стыдно. А Малёк свое заладил: пойду да пойду!

       Стали Поуль с Педером в дорогу собираться, справили им новую красивую одежу, а Малёк как был в грязном, затасканном тряпье, так и остался. Старшие братья его стыдились, никак не хотели, чтобы он следом увязался, а Мальку и горя мало, идет себе за ними — и все тут.

       Вот пришли Поуль с Педером в королевский замок, и взяли их там в услужение, да притом на хорошие места определили. А как Малёк туда явился, для него и работы-то найти не могли: куда поставишь этакого замарашку? Потом, однако ж, послали его на конюшню, самым распоследним подручным конюха — грязь да навоз вычищать.

       Старшие братья знаться с ним не желали: мало что сам замарашка, так и место захудалое — хуже не сыщешь. Малёк меж тем работал со старанием и в скором времени получил местечко получше.