Датта Даршанам

В своем предыдущем рождении он был нашим близким сопровождающим, Сударшана-чакрой*. Постепенно Сударшана стал завидовать нам, думая, что только вследствие его силы мы уничтожили демонов, а всю славу взяли себе. Полагая, что если предостеречь вначале, то он поймет свои ошибки, мы позвали его к себе и сказали с иронией: "Сударшана, я думаю, что бы случилось со мной, если бы тебя не было рядом со мной. Я всем обязан тебе". Слушая эти слова, он вместо того, чтобы понять их смысл, гордо улыбнулся. У него не было даже тени сомнения, а тщеславие помутило его рассудок.

Затем, сделав вывод, что только болезненный урок может исправить его, мы вызвали гнев и прокляли его: "Ты стал наглым благодаря своей силе. Поэтому будь рожден с кривыми руками". Когда Сударшана понял свою ошибку, он в раскаянии упал к нашим стопам и мы утешили его, сказав: «Не бойся, ты непременно будешь моим преданным в следующем рождении. В конце концов, у тебя есть шанс через неусыпную практику преодолеть свое высокомерие.

Этот Сударшана теперь — Картавирья. Он изо всех сил старается победить свое высокомерие. Разрушение его высокомерия и конец его теперешнего рождения наступят одновременно, уже в скором времени. Будьте терпеливыми, и вы увидите». Успокоив богов таким образом, Вишну отослал их.

Между тем Картавирья закончил свою работу на небесах и снова уехал. Каким бы могущественным человек ни был, судьба будет неотступно следовать за ним и исполнится.

ЗАХВАТ КОРОВЫ

Однажды император со своей армией, включающей в себя слонов, колесницы, конницу и пехоту, отправился в поход. Возвращаясь после легкой победы, по дороге он увидел ашрам махариши Джамадагни.

Он слышал, что Джамадагни был не обычным риши, а поистине «джваладагни»*, и он подумал, что было бы хорошо получить его даршан. Оставив свои

вооруженные силы в отдалении и взяв несколько слуг, он босым пошел в ашрам и после даршана простерся перед махариши и вежливо спросил о его благоденствии. Удовлетворенный смиренным поведением императора, махариши принял его с большим почетом и, усадив императора перед собой на место, сделанное из травы дарбха, развлекал его множеством славных историй.

Сразу после беседы Джамадагни сказал: «О махараджа, прими наше гостеприимство сегодня и заверши свое путешествие завтра».

Улыбка появилась на лице императора. Он подумал: «Брамин расхвастался. Ему самому нечего есть, а он приглашает меня на угощение. Простота на лице, а тщеславие внутри». Однако с напускной вежливостью он сказал: «Муниндра, твои слова — праздник для нас. Мы удовлетворены твоим даршаном. Позволь нам удалиться».

Однако Джамадагни настаивал: «Махараджа, ты — дхарматма*. У нас, живущих в лесах, редко бывают гости, а гости, подобные тебе, — большое событие для нас. Чувствуй себя как в собственном доме и остановись здесь, пожалуйста».

«Но со мной большая свита», — ответил император, уходя, однако мудрец продолжал уговаривать: «Ну так что? Махараджа, я приглашаю тебя и всех, кто тебя сопровождает. Не смущайся».

Сомнения императора возросли, но он согласился. «Похоже, этот брамин намеревается показать мне силу своей аскезы», — подумал он.

Лицо махариши осветилось радостью, и он громко позвал: «Мать Сурабхи». Император подумал, что он зовет какую-то девушку из ашрама, но пришла, звеня маленькими колокольчиками, красивая коричневая корова. У нее было светящееся тело, большие глаза, витые рога, гладкая шкура, широкая шея и большое вымя, короче говоря, приятная внешность.

Когда корова, словно дочь, подошла к мудрецу, полная привязанности, он представил ее и сказал: «Смотри, мать, император пришел со своей свитой. Такой удачи никогда больше не будет. Ты должна приготовить все необходимое». Медленно покачав головой, Сурабхи ушла.

Император был поражен, когда увидел изысканное гостеприимство, которое было оказано ему и его спутникам. Очень долго пришлось бы описывать приготовления к трапезе. Есть выражение, которое определяет такое экстравагантное гостеприимство двумя словами: «гостеприимство Бхарадваджи». То событие произошло в другое время, описанное великим поэтом Вальмики. Но гостеприимство Джамадагни превысило гостеприимство Бхарадваджи.

Опьяненная великим гостеприимством, тем восхитительным обслуживанием и утонченными удовольствиями, свита, забыв себя, начала превозносить махариши в присутствии самого императора. Кое-кто говорил: «Если такая роскошь может быть в ашраме, то к чему все усилия на службе у императора?» Другие восклицали: «Это в самом деле грандиозно!» Некоторые отмечали: «Никогда до сих пор мы не видели такого великолепия». Образованные гости восклицали: «Эти брамины высоко уважаемы всеми потому, что, располагая таким великолепием, они отказались от него, заняты аскезой в этих лесах, питаясь только корнями и луковицами».

Восхваления свиты были оскорбительны для императора, и его ум смутился и расстроился.