Дату смерти изменить нельзя

– Ошибаешься, – возразил Председатель. – Синоптики обещают ураган лишь завтра вечером или ночью. В ближайшие часы нас ожидает всего лишь небольшая болтанка. – Он вытащил из кармана мобильный телефон. – Но это уже не имеет значения. Хочешь кому-нибудь позвонить, Женя?

– С удовольствием, – не стал скрывать радости Бондарь.

– Вынужден тебя разочаровать. – Неумело размахнувшись, Председатель швырнул телефон в море. Необходимость в связи с сушей отпала. Докладывать в Пхеньян было нечего. Когда бомбы попадут по назначению, Председатель лично отрапортует об успешном выполнении операции. В противном случае никакие слова, никакие заверения не помогут ему сохранить жизнь. Это была та ситуация, о которой говорят: «мосты сожжены». – Пути назад нет, Женя, – с пафосом произнес Председатель. – Забудь о прошлом, о будущем, забудь о том, что где-то есть земля, на которой тебя помнят и ждут. Отныне существует только «здесь» и «сейчас». Через минуту я прикажу вывести из строя рацию, а также утопить моторную лодку, и тогда оборвется последняя ниточка, связывающая нас с внешним миром.

– Здесь и сейчас, – повторил Бондарь.

– Ну да, – подтвердил Председатель, не спуская с Бондаря глаз. – Главный принцип дзен-буддизма.

Ему очень хотелось увидеть на лице русского капитана признаки тревоги или растерянности, но тот обманул его ожидания.

– Здесь и сейчас пора обедать, – сказал русский с ленцой, казавшейся настолько же естественной, насколько естественным было все, что делал этот человек. Никто даже не мог заподозрить, какой ценой дается Бондарю эта непринужденность. И не должен был заподозрить.

Глава 20 Попытка – пытка

Проследовав за Председателем на бак и спустившись по трапу вниз, Бондарь чудом не расшиб голову о низкие переборки. В длинном узком коридорчике качка ощущалась сильнее, чем на палубе, и Лиззи, которой не приходилось пригибаться, дважды приложилась плечом об стену. Внутри яхты было темно и грязно, но все же Бондарь нашел возможность польстить провожатому:

– У вас почти идеальный порядок. Как на военном корабле.

– Да? – удивился Председатель.

– Совершенно не ощущаются запахи с камбуза, – светски улыбнулся Бондарь.

– А почему они должны ощущаться?

– На камбузе готовится пища, верно?

– Вот вы о чем.

– Конечно, – поддержала Бондаря Лиззи. – У меня, например, на свежем воздухе разыгрался звериный аппетит.

Председатель остановился и с интересом уставился на нее:

– Это правда, что вы родом из Прибалтики?

– Эстонка, – похвастался Бондарь, спеша предупредить какую-нибудь промашку со стороны спутницы.

– Почему не блондинка? – строго спросил Председатель. – Я слышал, что все эстонки светловолосы.

– Поэтому приходится краситься, – нашлась Лиззи. – Чтобы хоть как-то выделяться.

– Обычно женщины поступают наоборот. Осветляются.

– Я – не обычная женщина.

– Заметно.

Воспользовавшийся паузой, Бондарь задал давно волновавший его вопрос:

– Скажите, я могу осмотреть трюм?

– Зачем тебе? – насупился Председатель.

– Хотелось бы поточнее определить водоизмещение «Летучей рыбы». Кроме того, очень важно размещение груза в трюме. – Бондарь принял озабоченный вид. – Если топливо хранится в кормовой части, нос яхты может задраться слишком высоко.

– С топливом все в порядке, – пробурчал Председатель. – У нас бортовые баки, длинные.

– Прямо под нами? – ужаснулась Лиззи. – И мы в любой момент можем взлететь на воздух?

– Не исключено, не исключено.

Обронив эту загадочную фразу, Председатель дошел до конца коридора и толкнул дверь, ведущую в непрезентабельную кают-компанию, выкрашенную в тусклый грязно-зеленый цвет.

Перешагнув порог, гости увидели длинный стол, два холодильника, кресла с засаленными подлокотниками и несколько убогих копий Айвазовского на стенах. Оттолкнув ногой громыхающий сервировочный столик на колесах, Председатель занял место во главе стола и ухмыльнулся:

– Джин с тоником не предлагаю. На корабле вообще нет спиртного.

– Вы очень любезны, – саркастически откликнулась Лиззи. Попытка усесться в царственной позе едва не закончилась для нее плачевно. Колыхающийся под ногами пол отрицательно сказывался на координации движений, и если бы не Бондарь, американка плюхнулась бы мимо кресла.

– С выпивкой все ясно, но как насчет обеда? – спросил Бондарь, занимая место рядом.

Он обратил внимание на то, что кресла для кают-компании подобраны с учетом того, что они должны быть как можно более устойчивы во время качки. Наверное, их позаимствовали в ресторане какого-нибудь большого океанского лайнера. Приземистые, с низкими спинками, надежными подлокотниками и широко расставленными ножками кресла как нельзя лучше подходили для посиделок во время штормов.

– Чем нас будут кормить? – осведомилась Лиззи, слегка освоившаяся за кренящимся в разные стороны столом.

– Бьюсь об заклад, вы мечтаете о горячем! – воскликнул Председатель, потирая руки. – Жирная тресковая уха, макароны по-флотски, какао со слоеными пирожками.

Заприметив насмешливые искорки в глазах корейца, Бондарь предположил, что тот попросту издевается над гостями, и оказался прав.