Дау, Кентавр и другие

В то время официальные отношения с Израилем только на­чинали налаживаться, и делегации Академии наук еще не вы­езжали в эту страну. Данное обстоятельство, а также естествен­ная необходимость проведения такой конференции в Москве, где работал и жил Ландау, создавали довольно сложную ситуа­цию. Поэтому возникла идея: вместо указанных двух конфе­ренций провести одну в Копенгагене, в Институте Нильса Бора, где в свое время Ландау начинал свою научную карьеру. Отно­сительно Копенгагена удалось договориться довольно быстро. Однако, когда мы сообщили об этом решении в Израиль, то получили ответ, что там подготовка к конференции идет пол­ным ходом, и уже разосланы приглашения. С одной стороны, нельзя было не считаться с этим фактом, но с другой — приго­товления к конференции в Копенгагене тоже уже начались. Выход из положения помог найти тогдашний президент АН Гурий Иванович Марчук. Он сумел получить в ЦК КПСС разрешение послать на конференцию в Тель-Авив немного­численную, но авторитетную делегацию. Что же касается ко­пенгагенской конференции, то нам представилась возможность послать туда большую делегацию, включавшую как учеников Ландау, так и многих других крупных теоретиков. Проведение двух столь представительных юбилейных конференций исклю­чало необходимость аналогичной в Москве. К тому же, по­скольку конференция в Копенгагене проводилась в рамках нашей постоянной программы сотрудничества с NORDITA и Институтом Нильса Бора, то запланированная на следующий, 1989-й год, ответная конференция в Москве в рамках той же программы как бы восстанавливала баланс сил.

В результате летом 1988 г. были проведены последователь­но две международные юбилейные конференции. В Тель-Авив прибыла первая в истории советско-израильских отношений делегация Академии наук СССР. В ее состав входили три ака­демика: Людвиг Дмитриевич Фаддеев, директор Ленинград­ского отделения Математического института, Юрий Андрее­вич Осипьян, директор Института физики твердого тела, и я, представлявший Институт Ландау. Нашу делегацию тепло при­ветствовали на конференции. Трогательными были встречи с коллегами, эмигрировавшими в Израиль. Было приятно снова увидеть Наума Меймана, Марка Азбеля, Вениамина Файна, Сашу Воронеля и других. На этой конференции было также много ученых из США и Европы. Марк Азбель выступил с лекцией «То be a student of Landau». То, что представитель Харьковской школы Ильи Лифшица, никогда не работавший с Ландау и даже не сдававший ему экзамены теоретического минимума, выдавал себя в Израиле за ученика Ландау, могло вызвать только улыбку.

Мне пришлось дважды выступать с воспоминаниями о Лан­дау — сначала в Тель-Авиве, потом — в Копенгагене. Конфе­ренция в Копенгагене получилась очень представительной. От нашей страны приехало около 20 участников, среди которых было много членов АН. Программа включала обзорные докла­ды, представленные западными и нашими участниками.

Вся конференция прошла в необычайно праздничном сти­ле, советская делегация была окружена вниманием не только организаторов, но и посольства СССР. Посол Б.Н. Пастухов устроил большой прием для участников. Здесь хотелось бы отметить, что наше посольство в Копенгагене было традицион­но гостеприимным по отношению к ученым из Советского Союза, посещавшим Данию. Б.Н. Пастухов продолжал тради­цию, которая начиналась еще при предыдущем после Н.Г. Егорычеве. Мне приходилось несколько раз встречаться с послом Егорычевым в неофициальной обстановке и иметь с ним дру­жеские и откровенные беседы. Егорычев, по нынешней тер­минологии, — бывший партаппаратчик. Он занимал высокий пост первого секретаря Московского комитета партии, но по­смел беспрецедентно открыто критиковать Брежнева и за это был «сослан» послом в Данию. На меня он производил впе­чатление умного и интеллигентного человека. В пользу этого говорит и тот факт, что Капица любил с ним играть в шахма­ты. Хотя, по правде говоря, я слышал о нем и не очень одоб­рительные отзывы. Все возможно, по это лишний раз под­тверждает, что людей нельзя красить одним цветом.

В октябре 1989 г. мы провели ответный симпозиум совместно с NORDITA, который можно рассматривать как естественное продолжение конференции в Копенгагене 1988 г. Это был по­следний из серии традиционных советско-американских и советско-датских симпозиумов, начало которой положил пер­вый советско-американский симпозиум 1969 г. В течение двадцати лет эти международные форумы ученых играли очень заметную роль в прогрессе теоретической физики. Но всему приходит конец. Начинался распад Советского Союза и «боль­шой разъезд» советских ученых.

Последний мушкетер