Давай будем друзьями

Меня не должно пугать то, от чего Костров спасся.

Им хватает пяти минут, после чего Юля выходит из кухни и, гордо задрав голову, проходит мимо меня к выходу. Она не плачет, глаза её сухи, а губы плотно сжаты.

– Пельмени можешь забрать с собой, – разрешает Денис, прислонившись к дверному косяку кухни.  – Не жалко.

Девушка вспыхивает и бросает на пол несчастный пакет, который до сих пор тащила в руках.

Они не прощаются. Юля уходит, хлопнув дверью, и на этом всё заканчивается. Квартира вновь наполняется домашним уютом. Тишиной. Умиротворением.

– Всё хорошо? – подхожу к Денису и заглядываю ему в глаза.

– Ещё год назад бы я согласился на любую интрижку с ней, – устало произносит тот, рукой проведя по моей спине. – Трусы бы скинул быстрее, чем она заговорила. А теперь один её вид вызывает у меня тошноту. Даже хорошо, что она пришла. Иначе всегда бы зудело где-то в подкорке неисполненным желанием. А так я смог искренне послать её в задницу.

– Что ей было нужно?

– Да ничего определенного. – Мягко целует меня в макушку. – Вроде как поговорить пришла, а вроде как всячески намекала, что мы всегда можем пересечься в нейтральной обстановке, и что у нее до сих пор сохранились ко мне чувства. Да похрен, честно. Спасибо тебе.

– А мне-то за что?

– Во-первых, за то, что ты есть, – губы скользят по шее, касаются ключиц. – Во-вторых, за адекватность, – пальцы нащупывают тесемку на моих пижамных штанах и легко расшнуровывают её. – В-третьих, за умение прощать. – Рука скользит под ткань, проводит по низу живота, обводит внутреннюю поверхность бедра и отводит в сторону разом намокшие трусики. – Кстати, хорошо ты её приложила. Моя девочка.

С этими словами Денис насаживает меня на два пальца, и мне остается только вцепиться в его плечи ногтями, чтобы удержать равновесие.

Глава 19

В боях и сексе Костров придерживается схожей тактики. Он неудержим, лишен правил и стеснения, даже груб. Разрушительный смерч, оголенные провода. Остается только поддаться ему, потому что бороться за первенство нереально.

Невозможно обуздать того, кто дышит эмоциями.

Единственное отличие – в любовных сражениях нет проигравших и победителей. По крайней мере, у нас с ним вечная ничья. Горячая, накатывающая обжигающей волной ничья.

Пальцы скользят во влажных складочках, надавливают на соцветие клитора. Он тянет меня обратно на кухню и усаживает на стол, не переставая двигаться внутри.

– Ты такая мокрая, – шепчет на ухо, и я краснею от этих бесстыдных слов.

Не могу привыкнуть, всякий раз вспыхиваю от пошлостей, которые произнесены таким тоном: чуть хрипловатым, одурманенным страстью.

Штаны скинуты на пол, и футболка задрана под горло, обнажив грудь, жаждущую ласки. Костров как специально не спешит трогать её, свободной рукой лишь задевает острые вершины сосков. Дует на возбужденную кожу, затем прикусывает, вновь дует.

Пальцы во мне двигаются то медленно, заставляя насаживаться на них самостоятельно, то ускоряются, подводя к пику. И отпуская за секунду до разрядки.

Мой слабый, приглушенный стон Дениса не устраивает.

– Напомни-ка, чего ты хочешь? – шепчет он мне в губы и тут же чуть оттягивает нижнюю зубами, мешая сосредоточиться.

– Ты опять за своё?!

– За что своё? – с невинным лицом уточняет Костров.

Матушки, как он умеет меняться. Я всё ещё помню тот ледяной взор, которым он окидывал Юлю, пока она сидела на этой самой кухне. Теперь – ни единого напоминания об отчужденности. Лишь жар, вплавленная под кожу ртуть.

– Что я должна сказать? – задыхаюсь от напора пальцев, тянусь к губам Дениса, но он легко отстраняется, надавливая ладонью мне на живот, припечатывая к месту. – Что мне нужен ты… внутри… или что?..

– Ну, почему сразу так в лоб, – издевается Денис, а большой палец его так оглаживает на пульсирующую точку, что меня начинает потряхивать. – Можешь для начала признаться мне в любви.

Улыбка становится широкой, и в глазах появляется хитринка. Костров возвращается к моей груди, обводит языком сосок, оттягивает, вновь смешивая боль и удовольствие в дьявольский коктейль.

Моим рукам не хватает тепла его тела, тяжести мускул. Пытаюсь ухватить Дениса за край футболки, но он верткий, не позволяет даже дотронуться до себя.

– Я тебя люблю, – произношу на выдохе, дрожа всем телом.

Вместо того чтобы завершить начатое, Костров вытаскивает из меня пальцы, медленно скользит по коже вверх, по животу и выше.

– Эй!

– Что-то не устраивает?

– Я тебе в любви призналась, а ты…

– Ой, точно. Заслушался и забыл. – Денис хлопает себя по лбу. – Обещаю исправиться.

Раздвинув мои ноги и оттянув насквозь намокшую ткань, он скользит языком меж половых губ, долго-долго исследует самые потаенные мои точки. Выбивая дыхание, лишая возможности соображать.

– Мне нравится, когда ты стонешь, – произносит хрипло, указательным пальцем собирая мои соки, скользя им вверх и вниз по разгоряченной коже. – Вот так, да, громче!

В общем-то, молчать не получается. Палец входит внутрь, и поцелуи становятся глубже, сочнее.