«Давай-давай, сыночки!» : о кино и не только

II. Если дальнейшие доводы (доводы о развитии идеи вариоэкрана) будут убедительны, то вопрос о широком формате решается еще более определенно: именно широкий формат дает возможность для вариаций экрана. (Пример «Айболита» доказал, что при выкопировке на широкий и узкий экраны существо приема не искажается.)

III. И последний довод за широкий формат для этой картины. Я много ездил по стране, много разговаривал с директорами широкоформатных кинотеатров. Для них очень остро стоит вопрос об утренних сеансах. Создание некоторого количества детских широкоформатных картин могло бы помочь решению вопроса об утренниках в широкоформатных кинотеатрах.

Не говоря уже о том, что нельзя лишать наших зрителей-детишек широкого формата.

Вариоэкран.

Мы подчас сами не ценим своих достижений. Прием вариоэкрана в «Айболите» был только началом. Зачем же бросать нами же найденное? Почему не развивать это? Ни «Внимание, черепаха!», ни «Телеграмма» не позволяли развивать этот прием. Творческие задачи фильма были камерными, более лирическими, и прием не требовался.

Новая картина так, как она мной задумана, должна быть трюковой, озорной, неожиданной. Я хочу сделать очень смешной и, так сказать… «лихой» фильм. Вариоэкран просится сам собой.

Почему?

I. Смещение масштабов кадра, смена масштабов создает возможности взвинчивания ритма, столь здесь необходимые.

II. Это даст возможность по-новому подойти к разработке темы внутреннего мира ребенка.

III. Выход персонажей за рамки экрана (прием иногда был использован в «Айболите») дает возможности новых трюков и т. д. (например: кошки выскочат в зрительный зал и, наделав там суматоху, впрыгнут в экран обратно).

И это не просто смешно, ново и любопытно. Это вовлечение зрительного зала в игру, что всегда было классическим приемом в искусстве театра для детей. Перенесение этого театрального приема в кино (а то, что это получается, я видел по «Айболиту») усиливает веру ребенка-зрителя в происходящее, усиливает воздействие.

IV. И потом, кому как не нам, кому как не «Мосфильму» заниматься, в конце концов, поисками нового в использовании кинематографической техники.

Что бы я хотел?

1. Я бы снял пробы, со всеми новыми приемами на широком формате, и на этих пробах, плюс материал «Айболита-66», сделал бы ролик из 1-й, 2-х частей. «Мосфильм. Вариоэкран-73». Я бы продемонстрировал уже найденное и одновременно провел бы настоящие творческие пробы, которые (а я в этом уверен) стопроцентно убедят в прочности и перспективности нового замысла.

Смею думать, что такой ролик мог бы стать и выставочным, и методологическим.

2. Получив ваше добро в принципе, я бы сделал подробную докладную (на чье имя и за чьей подписью, Вы подскажите) с рисунками, чертежами и эскизами.

3. Работу эту можно провести по Вашим каналам (я говорю о каком-то количестве пленки и денег… пусть минимальном).

Вот. Коротко… и всё, пожалуй.

Черкните мне пару строк или устно передайте моим, что Вы мне посоветуете. А если хотите, считайте на данном этапе это письмо официальным.

С уважением и любовью

Ролан Быков

15.11.1973

Борис Коноплёв – главный инженер «Мосфильма» – хорошо относился к Быкову. Женат он был на дочери знаменитой Эсфирь Шуб. И жена его писала материалы о кинематографистах, так что муки творчества этот инженер понимал очень.

С боем, но и вариоэкран, и широкий формат у Быкова были.

Выступление на Всесоюзной секции детского кино Союза кинематографистов ( Обсуждение кинофильма «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» )

Знаете, очень хочется, если ты что-то говоришь, чтобы тебя услышали.

Я себе представляю сегодняшнего мальчика, подростка, взрослого так: на него посыпалось большое количество информации. Он приходит домой, смотрит и слушает то, что ему показывают по телевизору, видит программу «Время». Диктор ровным голосом говорит: убит Альенде, построен новый гигант, «Спартак» выиграл у «Арарата» 3:0.Мужской голос, женский голос. Мужской голос, женский голос. Как ритм времени, как пульс. У него возникает сдвинутая по масштабам картина, потому что этим событиям дано экранное время, экранные секунды. Возникает некий глобальный образ мира. ОБРАЗ! Информация у него сдвинута, как представление о «Гернике» Пикассо. Он приходит домой, и даже лучше, чем учитель, ему объясняет кандидат математических наук все про математику; доктор физических наук объясняет все про физику; а вместо учителя пения сидит талантливый Микаэл Таривердиев и говорит все про музыку. У него возникает сдвинутое отношение к своему педагогу.