Давай нарушим правила

– Но это не я научила тебя делать такие шикарные розы. Всегда говорила, что ты – смышленая девочка.

– Я чувствовала себя такой, только пока жила здесь. Неудивительно, что, в конце концов, я стала кондитером.

– Ну, теперь-то ты взлетела гораздо выше. Как прошла свадьба?

– Замечательно. Когда репортажи о ней появятся в прессе, я тебе принесу парочку журналов почитать.

Из глубины дома донесся звон колокольчика. Собеседницы заговорщицки переглянулись.

– Я подгадаю, когда моих стариков не будет дома, и мы с тобой как следует поболтаем за чашечкой чаю, – улыбнулась Пенелопа.

– С удовольствием, милая. А теперь иди и насладись общением с родными. Поспеши, а то ее светлость снова позвонит в свой колокольчик.

Пенелопа подумала, что на самом деле уже наслаждалась сегодня общением с родными: сначала с Мэгги и Дэйвом, а затем с Ритой, рядом с которой всегда искала убежища в детстве. С этими людьми, в окружающей их суетливой обстановке, среди запахов еды, Пенелопе всегда было тепло.

Зато в натопленной гостиной, несмотря на пылающий в огромном камине уголь, Пенелопа ощутила холод. Наверное, из-за царившего там идеального порядка и атмосферы официального визита. Не помогло расслабиться и выпитое за здоровье именинника шампанское. Его вкус напомнил события прошлой ночи, когда Пенелопа взяла Рэйфа за руку, и он повел ее вверх по лестнице.

Только этих воспоминаний сейчас не хватало! Пенелопа закрыла глаза, прочла мысленно короткую молитву и отпила еще игристого вина.

– Ты выглядишь усталой. – Эти слова в устах бабушки прозвучали словно оправдание тому, что внучка, пренебрегая манерами, слишком быстро опустошила свой бокал. – Надеюсь, ты сегодня успела отдохнуть вместо того, чтобы изображать повара в том сиротском доме.

– Мама, сиротских домов больше не существует.

– Мне это известно.

– Благотворительная деятельность – это похвально, Луиза. Тебе это известно лучше, чем кому-либо еще. – В этой фразе весь Дуглас Коллинз: одновременно и миротворец, и защитник своей горячо любимой жены. Он всегда так себя вел. Например, он оправдывал все многочисленные наказания и выговоры, которые Пенелопа получала от бабушки, твердя: «Она всего лишь пытается оградить тебя от грозящих тебе опасностей, милая. Мы знаем, каково это – потерять свою драгоценную малышку».

– Эти дети из приюта – никчемные отбросы общества, и они никому не нужны. Их родители тратили все деньги на алкоголь и сигареты и не желали придерживаться установленных обществом ограничений, я уж не говорю об их корнях…

– Дурная кровь, – пробормотала Пенелопа, направляясь к ведерку со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского.

– Вот именно, – отозвалась Луиза.

Возникшей в разговоре долгой паузы было достаточно, чтобы в голове Пенелопы снова прозвучали слова ее бабушки, уже давно надоевшие, словно заезженная пластинка: «Дурную кровь изменить нельзя. Но с ней нужно бороться. А иначе сама знаешь, что будет».

Да. Пенелопа знала.

Она кончит так же, как и ее мать.

Ведерко с шампанским стояло на журнальном столике недалеко от камина, и взгляд Пенелопы упал на каминную полку, где в рамках стояли семейные фотографии. Вот она, Пенелопа, на снимке из фотоателье, в платье, украшенном кучей рюшечек, и с игрушечным медведем в руках. Здесь ей года три.

А вот, по другую сторону от старого свадебного портрета бабушки и дедушки, стоит фото другой девочки. У нее такие же, как и у Пенелопы, светлые волосы, но кожа гораздо белее, а глаза голубые. Это один из немногочисленных снимков матери Пенелопы, Шарлотты Коллинз, сделанных до того, как та пустилась во все тяжкие.

Разумеется, в этом была виновата не кровь Коллинзов. Дурная кровь была у того парня, что сбил Шарлотту с толку. Его гены одержали верх над ее генами, и потому Пенелопа родилась с карими глазами и кожей смуглее, чем у матери. Это служило постоянным напоминанием чете Коллинз о том, кто разрушил их идеальную семью.

Луиза грациозно поднялась.

– Пойду скажу Рите, что можно подавать суп. Проходи в столовую, Пенелопа.

– Уже иду, – ответила она, твердо решив сперва опустошить еще один бокал шампанского. Ей это необходимо, чтобы во время предстоящего ужина не сорваться в разговоре и не рассориться с бабушкой. Не хотелось расстраивать именинника.

Хуже всего то, что Пенелопа теперь знала, каково это, когда поддаешься влиянию «дурной крови». И оказалось, это куда веселее, чем праздничный ужин с родными.

Глава 5

Прошло уже почти три недели. Достаточно времени, чтобы и думать забыть о Пенелопе Коллинз.

Наверное, он совершает ошибку. Рэйф окинул подозрительным взглядом старое здание, расположенное в центре промзоны Локсбери. И что заставило его решить, что прийти сюда – это хорошая идея?

Карма?

Желание развлечься?

Или его тянут сюда некие космические силы, которым он не может сопротивляться?

Судьба.