Давай никогда не встретимся

Риторический вопрос, больше похожий на рассуждение вслух, повис в воздухе. Вокруг звучали всё новые шаги, обступая меня со всех сторон. Я еле сдерживался, чтобы не выдать внутреннюю дрожь.

– Рана не смертельная, мог бежать со всеми. – Снова командир. – Зачем его привязали?

– Хотели убить? – предположил кто-то угрюмо.

– Хотели б убить – расстреляли. Быстрее. Или убивать своих негуманно? – командир сухо, лающе рассмеялся.

Смех оборвался через секунду.

– Прикажете расстрелять? – спросили рядом.

Я чуть не пропустил вздох.

– Нет, – отрезал командир. Отошёл. – Проверьте карманы и тащите к офицеру. Он может быть полезен.

Волна облегчения прокатилась по телу, и я немного расслабился. Кто бы мог подумать – меня действительно берут в плен! Получилось! Если выживу, сделаю всё, чтобы больше не участвовать в операциях, основанных на везении. Меня отвязали от столба, чьи-то руки грубо обыскали тело. Я застонал для виду.

– А ну тихо, – прошипели на ухо. – Скажи спасибо, что жив остался.

«Спасибо», – мысленно согласился я.

…Когда я узнал, что задача – попасть в плен и таким образом проникнуть в секретный штаб врага, то не поверил своим ушам. В плане было полно дыр, и держался он исключительно на надежде. Но ничего другого нам не оставалось. Войска терпели поражение раз за разом, особенно в этом регионе. Ничего не помогало; местный офицер был слишком умен и опытен, чтобы победить его честно. Не удалось найти ни одного слабого места или просчёта в его тактике. Раз за разом мы теряли земли. Людей. Самое главное – мы теряли честь. На нашей территории война приобретала сходство с избиением младенцев, и центральному штабу это очень не нравилось. Дополнительных сил, чтобы перебросить сюда, не было, вот и пришлось брать хитростью: подсовывать врагу меня. Этакий жест отчаяния.

Из верёвок, плотно прикручивающих тело к столбу, меня переместили во вражеский штаб. Рану всё же промыли. Надев наручники, два солдата провели меня по сумрачному коридору и, откинув люк, швырнули в некое подобие погреба. Я упал, ударившись локтём.

– Подождёшь здесь, – с усмешкой сказал командир, рассматривая меня сквозь проём. – Офицер поговорит с тобой, когда освободится.

И, будто ставя точку в подписанном приговоре, солдафон захлопнул люк. Я очутился в кромешной темноте.

Ругнувшись, с усилием поднялся. Прекрасно. Меня не убили сразу, зато заперли в штабе, даже не приспособленном для содержания пленных. В ближайшее время начнётся допрос, от которого зависит, останусь ли я в живых. Но допрос волновал меня в последнюю очередь: нужно было скорее выбираться. Стоит мне задержаться, и погибну вместе со всеми. Я поморщился, прикоснулся к бедру. Последовавшее за этим неприятное ощущение только напомнило, что времени не осталось. Обратный отсчёт запущен, и я должен исчезнуть раньше, чем начнётся бойня.

Пошевелил руками. Наручники звякнули в темноте. Я прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть. Бесполезно. Без света, со скованными руками, запертым люком и наверняка выставленной стражей сбежать не представлялось возможным. И всё же я должен был это сделать.

Присев, я поднёс кисти к сапогу и на ощупь ухватил торчащий из подошвы кусочек металла. Потянул вбок, вытаскивая. В пальцах остался тонкий металлический штырь. Закусив губу, я вывернул ладонь, пытаясь засунуть один конец в замок наручников. Зашипел, с размаху ткнув в кожу. Что ж, никто не обещал, что будет легко. Со второго раза попал в отверстие. Не веря своей удаче, начал скрестись внутри, пытаясь вскрыть замок. Вывернутая кисть ныла. Стиснув зубы, я продолжал ковырять. Наконец наручники щёлкнули и открылись. Я выдохнул, сдерживая радостный возглас, и осторожно высвободил руки. Есть. На один шаг ближе к свободе.

– Где он там? – послышался снаружи нетерпеливый оклик. – Офицер хочет посмотреть на пленника.

Я замер, прислушиваясь. Над головой раздался звук приближающихся шагов. Ругнувшись, я схватил наручники и принялся снова надевать их на запястья. В темноте они то и дело выскальзывали из пальцев. Шаги слышались всё ближе. Я просунул ладонь в одно из колец, случайно дёрнулся… Наручники с грохотом упали на выстеленный металлом пол.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – зашептал я, присаживаясь и шаря вокруг.

– Да что там происходит?! – послышался снаружи разгневанный крик командира.

В люке заворочался ключ. Нащупав наконец наручники, я судорожно защёлкнул их на одном запястье. Неловко шевельнулся, и отмычка улетела в сторону. Чуть не взвыв от досады, я просунул вторую руку в металл.

Крышка люка упала вниз, бросая свет на мою фигуру. Командир заглянул внутрь, выискивая меня взглядом.

– Эй, ты! Что здесь громыхнуло только что?

Я медленно, с заметным усилием поднялся с пола и потёр бок. Сердце колотилось в груди как бешеное.

– Я. Упал, товарищ командир.

Тот подозрительно осмотрел моё слабенькое, дрожащее тело и скривился. Лицо вояки исказила презрительная усмешка.

– Кости что ли твои о пол ударились? Вставай и пошли. Офицер ждёт тебя.