Давай никогда не встретимся

Я покорно подошёл к люку, изо всех сил скрывая досаду. Схватив под руки, меня вытянули наружу и поставили перед командиром. Тот, коротко хмыкнул. Остальные конвоиры выстроились по бокам от меня, подталкивая вперёд стволами. Я пошёл, держа снова скованные руки перед собой. Пленённый, без отмычки и почти без времени на спасение. Чтоб этот мир в пламени вместе со мной погорел!

В комнату офицера меня буквально втолкнули. Я ввалился внутрь, балансируя, чтобы не упасть. Сейчас начнётся допрос. Придётся включить всю фантазию и убедить их, что я ценный язык. Неплохо б ещё сделать вид, что напуган и готов всё выложить, а потом потерять сознание, якобы от раны. Если всё провернуть как надо – и если повезёт, – отправят на лечение. Тогда и сбегу. План придумаю на ходу – что ж сделаешь.

Следом вошли два солдата и встали у двери. Та захлопнулась, ударив звуком по нервам. Воцарилась тишина. Офицер стоял у узкого зарешеченного окна, заложив руки за спину. При тусклом свете комнаты его фигура едва обрисовывалась в полумраке. Я молча ждал; тревога, не имевшая ничего общего с пленом и побегом, копошилась внутри. Кто он такой? Человек, который так упорно душил наше сопротивление, точно пёс, вцепившийся в горло. Его смерть решила бы многое. Как жаль, что у меня нет оружия.

Закашлявшись, офицер наконец обернулся и отошёл от окна. Приблизился, позволяя свету от лампы упасть на лицо. Его глаза удивлённо расширились. Офицер оказался относительно молодым мужчиной со шрамом на щеке и пронзительными зелёными глазами. Мужественное лицо, ямочка на подбородке, «умные» морщинки на лбу. Подходящая внешность для офицера.

Я усмехнулся, глядя, как он стремительно бледнеет. Ну здравствуй. Как давно мы уже не виделись? С прошлой жизни, не так ли? Я снова успел забыть, что моя судьбе мне не принадлежит. Как и тебе твоя, принц…

Значит, мы и правда погорим сегодня вместе. Наше спасение от нас не зависит. У нас вообще нет спасения.

Офицер помолчал, разглядывая меня. Я не торопился говорить первым. Зачем?

– Отведите его обратно, – наконец сказал он. – Допрошу позже.

Я почти почувствовал, как солдаты за спиной переглядываются. Не в стиле их офицера так резко менять решение. Но на то они и солдаты, чтобы подчиняться приказам. Повинуясь им и его обречённому взгляду, я вышел обратно в коридор.

На войне должно быть не так обидно умирать, как в комнатах дворца. Хотя, как по мне, в любой ситуации обидно.

Вернувшись в погреб, я дождался, пока запрут люк, и кинулся туда, где, как показалось, лежала отмычка. Ну уж нет! В отличие от него я знал, как мы должны погибнуть, и собирался сделать всё, чтобы этого избежать. Я просто так не сдамся! Металлический штырёк упорно не находился, и я рыскал по полу, ощупывая каждый сантиметр. Не мог он улететь далеко! Наконец мне повезло – руку царапнуло. Я схватил отмычку и принялся по новой ковыряться в замке. Во второй раз взлом дался легче, и через пару минут наручники поддались. Подхватив их на лету, аккуратно опустил на пол. Что дальше? Вытянувшись во весь рост, я перехватил отмычку поудобнее и принялся искать крышку люка. Руки шарили по потолку, еле доставая. Люк должен был быть рядом, но пальцы упорно нащупывали лишь сплошные доски. Приходилось периодически опускать руки и разминать затёкшую шею. Мне казалось, что я чувствую, как утекает отданное мне время, будто стоял в стеклянной колбе часов, и песок тёк прямо сквозь пальцы, тихо осыпаясь на ноги, подбираясь к животу, захлёстывая грудь. Наконец ноготь зацепился за щель, и я, затаив дыхание, нащупал квадрат люка. Пробежался подушечками по его поверхности. Раздражённо выдохнул сквозь зубы. С этой стороны скважины не было. Взломать люк можно было только снаружи.

Я сел на пол, напряжённо думая. Выбить люк, конечно, не получится – громко, да и не дотянусь. Может, симулировать припадок или что подобное, а когда сторожевой спустится, шарахнуть по голове? Теми же наручниками. Ненадёжно, но может сработать. Я вернулся на прежнее место, лёг так, чтобы закрыть своим телом наручники. Подумав, накинул их на руки, не застёгивая. Спектакль так спектакль. Чего не сделаешь ради выживания.

Не успел я набрать воздуха в лёгкие, как в замочную скважину снова вставили ключ. Быстро провернули, открывая крышку. Пока я лихорадочно решал, эмитировать ли припадок или попробовать сбежать по дороге, в люк посветили, и ко мне, держа в руках лампу, спрыгнул сам офицер. Бросив на меня быстрый, даже неприязненный взгляд, посмотрел наверх.

– Закройте нас здесь.

Надоевший лязг замка. Лампа выхватила из опустившейся тьмы небольшой светлый пятачок. Я поднялся и, не скрываясь, стряхнул наручники на пол. Офицер проводил их короткой усмешкой.

– Освободился, значит?

– Второй раз, – нагло ответил я, расправляя плечи. Свет лампы странно искажал лицо принца, и казалось, что он грустит. – Чего ж вы сразу меня не допросили, господин офицер? Взяли паузу, чтобы справиться с эмоциями?

– Нет, – спокойно ответил он. Держался, как всегда, с королевским достоинством. – Паузу для кое-чего другого. Я писал письмо, роза.