Давай отпразднуем развод

– Прости, что из-за нее ты чувствовала себя неловко.

Мэгги качает головой.

– Вовсе нет, – замечает она. – Неловко было тебе. Я не поняла, что она говорила про свадьбу.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что мы помолвлены. Почему она так удивилась? Тебе же не двадцать лет, ты не так уж юн. Чему так удивляться?

– Не помню, чтобы она так сказала, – говорит Нейт.

На его лице появляется очень странное выражение, которое Мэгги прежде не замечала.

– Нейт.

– Что?

– Ты мне сейчас врешь?

– Нет, не вру.

Но она знает, что он врет. Чувствует. Просто Мэгги слишком устала, чтобы сейчас догадываться о причинах лжи. Сейчас еще раннее утро. А впереди целый день. Лучше она просто поверит Нейту, и все.

– Знаешь что? – начинает она. – Давай не будем об этом сейчас говорить. Давай послушаем музыку. Может, я немного посплю.

Он с облегчением улыбается, что на Мэгги производит совершенно обратный эффект.

– О’кей.

Он достает айпод. Наушники одни, поэтому они будут слушать песню вдвоем. И кода Мэгги понимает, какую песню он сейчас включит, она начинает осознавать всю важность момента. Песня «Great Lake Swimmers» «Moving Pictures, Silent Films». Он впервые поставил эту песню для Мэгги через месяц после того, как они начали встречаться, во время недельной поездки в штат Вайоминг. Они ехали по Коди[12] – мимо потрясающих оранжевых скал, ничего более космического Мэгги раньше не видела, – именно тогда Нейт включил эту песню.

– Думаю, тебе понравится, – сказал тогда Нейт.

Мэгги сразу влюбилась в песню. И в Нейта.

– Поставь на секунду на паузу, – говорит Мэгги.

Она сжимает его плечо, идет мимо него к туалету; Мэгги хочет умыться, надеется, что ей полегчает и беспокойство исчезнет.

Но у двери уборной, словно поджидая не только своей очереди, но и Мэгги, стоит Мерф.

– Вот мы и встретились вновь.

Мэгги пытается улыбнуться.

– Ага.

– Ты уже была тут раньше? Если нет, хочу тебя предупредить. Система сложная.

– Правда?

Мерф кивает.

– Надо обязательно наклониться влево, иначе дверь хлопнет по холодной голой заднице, а рука застрянет в туалете. Что бы ты ни делала потом, наклон влево.

– Хороший совет, – отвечает Мэгги.

– Поймешь, насколько хороший, только если не последуешь. Можешь мне поверить.

Мэгги смеется. Может, Мерф вовсе ей не враг? И вообще, какая уже разница? Разве стоит об этом думать? Мэгги просто слишком устала, чтобы разумно мыслить. Можно попытаться: надо успокоиться, перестать думать об утреннем признании Нейта, о деталях его прошлого и не придавать слишком большого значения предстоящему празднованию развода.

– Нейт – классный парень. Ты знаешь, да? Возможно, лучше меня. Мне нет смысла тебе об этом говорить. Но все всегда так думали. Он всегда был самым популярным парнем в школе.

– Самым популярным из одиннадцати человек?

– Именно.

Мерф убирает волосы с лица и улыбается Мэгги:

– В любом случае я правда за тебя рада. Попытки найти хорошего парня превращаются в один сплошной кошмар. Сейчас большинство парней думают, что достаточно просто предъявить себя. Они думают, стоит им тебя полапать, как им тут же надо вручать награду. Понимаешь, о чем я?

Мэгги улыбается.

– Вроде да, – отвечает она.

– Обычно мы занимались сексом в ванной моих родителей. Мы с Нейтом. У них огромная ванна безумного объема. Боже, мы вообще не понимали, что творим. Ну, первые раз пятьдесят точно не понимали.

Мэгги теряет дар речи. Ей хочется уйти.

– Хотя какая разница. Опыт приходит с практикой, да? Можешь меня потом поблагодарить за то, что он так хорошо целуется.

В этот момент открывается дверь в туалет, оттуда выходит застегивающий молнию старик, Мерф заходит с левой стороны. Затем подмигивает Мэгги и скрывается за дверью.

Гвин

На Гвин сильно повлияло то, что ее отец – священник. Она не умеет злиться. Не привыкла вынашивать обиду. С раннего детства ей много раз напоминали, что злиться и проявлять жестокость неправильно. Если Гвин обижают, то надо простить. В этом нет ничего сложного. Так считали в их доме.

В восемь лет Гвин услышала, как Миа Робински из второго класса рассказывала, что у всех классных девчонок кудрявые волосы и их нужно укладывать арахисовым маслом. Миа сама вручила Гвин банку с маслом. Гвин всю ее израсходовала, нанося вязкую и клейкую массу на светлые локоны от корней до кончиков, пока волосы не запутались в узлы. И не затвердели. Мэгги сделала все по инструкции Миа.

Позднее именно отец мыл голову Гвин смесью кетчупа и уксуса в кухонной раковине, а она кричала и плакала от жжения и обиды за потерянные волосы. Несмотря на истерику дочери, отец был невозмутим.

– Гвин, ты воплощение любви, – говорил он. – А Миа только зародыш. Она пока только учится.

– Учится чему? Как быть кем? Стервой?!

Отец ее ударил. Не очень сильно, но все же ударил. Влепил пощечину.

Лишь дважды он применил по отношению к ней физическую силу. Второй случай произошел, когда она залезла в косметичку матери и чуть не отрезала себе палец лежавшими там ножницами. Он ударил ее по руке. Чтобы не причиняла себе боль.