Давай переживем. Жизнь психолога-спасателя за красно-белой лентой

Опознание прошло. Я беседую возле входа в морг с одним из отцов. Он нервно курит. Что я могу сказать им? Осудить их за то, что они оставили детей и пошли за алкоголем, я не могу, так как не имею на это права. Передо мной – человек, отец погибших детей. Для себя я ограничиваюсь этой информацией. Он – мой пострадавший, в том смысле, что я с ним работаю, и отработать я должен качественно. Помочь этому человеку я вряд ли чем могу. Просто пока надо быть рядом, говорить с ним, слушать его, пробовать найти ресурсы, пробовать построить его новую жизнь хотя бы на первое время. Возможно, его осудят и дадут срок, но сейчас он пострадавший.

К нам прибывает усиление – еще один местный психолог. Мы ждем следующую процедуру – выдачу тел. К зданию морга пришло много людей, и мы выстраиваемся наподобие шеренги. Мы стоим в нескольких метрах друг от друга, растянувшись и смешавшись в толпе людей – мы в готовности, потому что уже по опыту предполагаем начало эмоциональных реакций собравшихся.

Тела выносят по одному. Мне кажется, что время остановилось или идет совсем медленно. Проносят первый, совсем игрушечный, гроб и ставят его в автобус. Выносят второй, третий – я смотрю на погибших детей и жду, чтобы скорее закончилась эта выдача, но время идет медленно. Начинаются первые потери сознания, и мы отводим людей к «скорой», нас мало на такое количество людей. Начинается суета, громкий плач. Я вижу, что один из психологов стоит и плачет. Опять же я не осуждаю этот плач и этого человека, но его участок толпы брошен, люди остались без внимания и контроля психолога, а нагрузка автоматически переходит мне и тому, кто стоит справа от него.

Я сбился со счета, но гробы все выносят и выносят. В толпе вижу нашего водителя, он здесь же с нами, как всегда. Водитель Роман не психолог, но он всегда рядом с нами. У Романа стеклянные глаза, опущенные уголки рта и зеленоватый оттенок лица – в этот момент я понимаю, что выгляжу так же, как он.

Выдача тел закончилась.

Поскольку погибшие дети были из двух семей, то их хоронят на разных участках местного кладбища. Мы разделяемся: две моих коллеги едут сопровождать одни похороны, мы с водителем Романом – вторые.

Возле вырытых могил уже ждут начала мероприятия люди, мы идем туда вместе с матерью детей. Я веду ее под руку, слева, водитель Роман идет с другой стороны. Я не подозреваю, что нас ждет, точнее – примерная картина в моей голове есть, но она никак не совпадает с реальностью.

Только мы подходим вместе с матерью к могилам, как собравшиеся люди начинают кричать в адрес женщины слова проклятий и прочие нецензурные выражения. Передо мной пролетает чья-то нога, потом кто-то бьет кулаком женщину, начинается какая-то толкотня. В толпе достаточно много пожилых мужчин – передо мной мелькает седая голова мужчины, выкрикивающего матерные слова.

– Тише! Тише! – кричу я, и мы с водителем стараемся спрятать женщину у себя за спинами. Со стороны Романа тоже прилетают руки и ноги. Толпа отходит, медленно, но отходит. Плач и скорбь начинаются похороны. Агрессии и всех этих вылетающих рук и ног как будто и не было.

После того выезда прошло уже около пяти лет. Я давно уволился из МЧС, водитель Роман уволился еще до меня. На днях я встречаю Романа и, поговорив какое-то время, он спрашивает меня: «А ты помнишь, как нас чуть не замесили?»

Глава 5 Горячее лето 14-го

Сейчас весна, до лета еще далеко. Меня наконец-то направляют на курсы подготовки спасателей, без прохождения которых меня нельзя отправлять работать в зону чрезвычайных ситуаций, но почему-то у меня уже не один выезд на происшествия, включая крупные и резонансные.

Обучение проходит за пределами города, в области, на базе одного из поисково-спасательных отрядов. В большей степени мы изучаем организацию и проведение аварийно-спасательных работ и учимся оказывать первую помощь. Ведет занятия сам начальник учебно-методического центра по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям, спасатель международного класса Сосунов Олег Владимирович. Это профессионал, имеющий огромный опыт участия в ликвидации происшествий и чрезвычайных ситуаций. Его международный статус спасателя – это предел, круче и выше некуда, таких международников – единицы по стране. Олег Владимирович – человек открытый, можно сказать, идейный – он с горящими глазами делится с нами знаниями, которые многим из нас помогут спасать человеческие жизни. Сколько таких спасенных жизней у этого спасателя? Уверен, что сосчитать трудно. Что меня удивляет – Олег Владимирович дает под диктовку всем нам номер своего телефона и предлагает звонить ему в любое время, вдруг понадобится какая-то помощь или совет. Меня это удивляет: простая человечность, открытость, готовность помочь – одним словом, настоящий спасатель.