Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

Никита стал неловко прятать в карман ветровки стопку несчастных бумажек, называемых «документами». Они вдруг показались ему невыносимо жалкими, а сам он, их предъявитель, убогим провинциальным идиотом. Даже что-то вроде стыда перед этой прямолинейной, но честной женщиной появилось у него внутри. Но только на очень короткое время. С одной стороны, он с готовностью умер бы от этого стыда, но с другой, не мог поверить в неправоту своей матери. Эти внутренние борения выразились в следующей фразе.

— Я вам верю, но мне нужно самому поговорить с Савелием Никитичем.

Собеседницу, уже почти ощутившую вкус победы, это разумное желание почему-то возмутило.

— Зачем это?!

— Не знаю, но знаю, что нужно.

— Хотите впечатлить его внешним сходством? Я вас разочарую — между вами нет ничего общего. Ну вот нисколечко. Абсолютно чужая кровь. У вас голубые глаза, у него карие, у него нос благородный, горбатый, а у вас…

— Вы чего-то боитесь?

Варфоломея Ивановна понизила голос и сказала вкрадчиво, почти доверительно:

— Чтобы раз и навсегда закончить эти бессмысленные переговоры, я вам скажу — лезть в чужую семью, это омерзительно.

14

За завтраком Марианна Всеволодовна объявила:

— Я получила письмо от твоего отца.

Денис и Руслан бросили есть одновременно и с одинаковым интересом уставились на нее.

Церемонная старушка сначала как следует разлила чай, положила один кусок сахара в свою чашку и начала размешивать. Сахар был не из быстрорастворимых.

— И что он пишет? — спросил Руслан. Перспектива быстрого возвращения Александра Петровича пугала его больше, чем Дениса. Не потому что он был трусливее, просто, обладая лучшим воображением, живее себе представлял, с каким грохотом обрушится противозаконная конструкция их бизнеса при его появлении. Скрыть разбазаривание ядов не удастся, это ясно. И что тогда отвечать на вопрос, куда они подевались? Какая потребуется громоздкая и длинная ложь, чтобы скрыть всех перебитых собачек и милиционерские раны (хорошо еще, если они оказались не смертельными).

То, что первым откликнулся на ее сообщение не внук, а друг его, Марианна Всеволодовна сочла проявлением вежливости, но никак не нетерпения. Она поощрительно посмотрела на Руслана и спросила у внука.

— А тебе, Денис, что, не интересно?

— Конечно, интересно, бабуль.

Конверт появился на свет из кармана идеально чистого фартука, был неторопливо развернут сложенный вчетверо лист. На нос помещены очки, неугодные в другое время.

— Самое главное, испытания препарата прошли успешно. Даже очень. Потребуются кое-какие доработки в клинических условиях, но в целом — успех полный.

— Молодец папаня! — с чувством сказал Денис.

Марианна Всеволодовна бросила в его сторону особенный взгляд сквозь стекла, в нем не было недоверия к искренности выраженного чувства.

— Твоими успехами по итогам первой четверти он доволен. Хвалит и тебя, и меня. За что меня, тебе понятно?

— Конечно, бабуль. Чего там говорить, без тебя мы бы с Русликом могли бы немножко разболтаться.

— Хотелось бы верить, что ты именно так и думаешь.

— И не только Диня, я тоже так думаю, Марианна Всеволодовна, — торопливо подтвердил Руслан, после того как друг незаметно, но больно наступил ему на ногу.

— Спасибо, Руслан, — улыбнулась старушка, — тебе я верю.

Собачий убивец потупился. Он знал эту свою особенность — никому никогда не приходило в голову сомневаться в его словах. Последние месяцы ему часто приходилось из-за этого испытывать болезненные приступы смущения. Правда, раз от разу укусы этого чувства становились все менее ощутимыми. Порою он даже ощущал легкое головокружение от успехов какой-нибудь отдельно взятой лжи. Но иногда он вдруг остро и ясно прозревал, что в мире действует закон сохранения (чего-то), как закон сохранения энергии, рано или поздно он достанет его своим извивающимся жалом. И тогда ему становилось страшно.

Как сейчас, во время чтения этого письма из Африки.

— Так, что тут еще? Деньги он передаст с оказией, и оказия эта будет ближе к Новому году.

— К Новому году? — с трудом сдерживая радость, переспросил Денис.

— Да, да. Его очень хвалил профессор Ланжере, а может, и не Ланжере, отец твой пишет латинскими буквами его фамилию, а ты знаешь эти французские слова, может, там половина букв не читается. Вот и все.

— Так он остается там еще, да? Ты не говоришь, бабуль, самого главного!

— Разве я не сообщила в самом начале?

— Забыла, бабуль, забыла.

— Я ничего не забываю. Например, что звонила мама Руслана и просила, чтобы он связался с ней.

— Конечно, — почти прохрипел взволнованный Руслан.

— Давай закончим с письмом.

— Может быть, сначала закончим завтрак?

Было доподлинно известно, что спорить с Марианной Всеволодовной по поводу способов и времени приема пищи бесполезно, поэтому Денис стал молча запихивать в рот остатки бутербродов, щеки у него раздулись, глаза сердито сверкали. Руслан выглядел еще хуже.