Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

— Из города маленького, районного, названия я не запомнила. Зовут его так же, как нашего Никиту.

— Это как?

— Пап, ну ты вообще.

— А что он привез?

— Шоколаду не захватил. Сберкнижку с твоими деньгами якобы привез как доказательство.

Взгляд Савелия Никитича сделался совсем странным, очки были густо наполнены бровями, сквозь них просматривались отдельные блестки безумия.

— Ладно, успокойся. А то ты прямо как мама. Она тоже перепугалась до смерти, у нее даже чувство юмора отказало. Она прекрасно знает, что никаких внебрачных детей у тебя быть не может, так вот вместо того, чтобы спокойно и разумно объяснить это парню со сберкнижкой, наплела она ему черт знает чего. Когда она мне пересказывала эту историю, то сама над собой хохотала. И парнишку этого оскорбила зачем-то, он дебиловатый, конечно, но оскорблять зачем, а все потому, что говорила с перепугу. А человек мог просто ошибиться.

«Саша» опустил голову на грудь и закрыл глаза, он боялся разоблачения, между тем вид у него был скучающий.

— Да ладно, пап, что ты так-то? Успокойся. Это называется попробовала развеселить. Не было никакого сына. Не бы-ло! Понимаешь меня? Шутка. Глупая. Я глупая, а сына не было.

После небольшой паузы:

— Не было, не было, не было, не было, — с четырьмя разными интонациями произнес Савелий Никитич и замолк, как бы забаррикадировавшись с четырех сторон.

— Сейчас я отведу тебя в отделение, у вас скоро ужин. Саш, ты подождешь меня у ворот?

«Саша» еще ниже опустил голову, и это движение можно было принять за знак согласия.

— Пошли, пап, пошли.

— Не было и не могло быть, Света, ты же знаешь, — зашептал старик, шаркая подошвами по каменному полу.

— Конечно, конечно.

Никита не стал смотреть ему вслед. Остался сидеть как сидел.

Минут через десять он услышал неприятно знакомый хрипловатый голос.

— Что ты здесь делаешь?

На пороге беседки стояла Светлана.

— Мы же договорились, что ты будешь меня ждать возле тех ворот.

Никита, сидя максимально неподвижно, смотрел на нее, сквозь нее и еще куда-то. Она прислонилась плечом к столбу, поддерживающему крышу беседки, наклонила голову.

— Честно говоря, мне показалось, что ты сбежал.

— Откуда? — с трудом сказал Никита, ибо счел необходимым говорить, хотя предпочел бы еще некоторое время помолчать.

— С тобой трудно разговаривать.

— У тебя старый отец.

— Ничего удивительного, поздно женился.

Никита осторожно, как почти слепой, нащупал свои брови и медленно разгладил их большим пальцем правой руки.

— Тем не менее, пошли.

Женщина понимающе улыбнулась, не догадываясь, что ее понятливость выглядит отвратительно.

— А твой муж? — спросил Никита вставая.

— Тебе еще рано что-нибудь о нем знать.

Проходя мимо Светланы, Никита пожал плечами.

— Можешь его не любить, пожалуйста, — и пошел к железным воротам в углу парка. Светлана догнала его.

— Совет хочешь тебе дам?

— Вряд ли.

— Когда лезешь в чужую жизнь, делай это как-нибудь…

Никита резко обернулся и не глядя поймал руки Светланы своими клешнями. Лицо его побелело и выглядело каменнее обычного.

— Я не считаю, что лезу в чужую жизнь.

Сначала Светлана, конечно, испугалась. Но потом женское чутье шепнуло ей, хихикая, что эта порывистость, этот сумбур, скорее, льстят ей, чем угрожают. Нужно было эту бурю чувств направить в нужное русло. Она открыла рот, но Никита уже развернулся и направился дальше.

У самых ворот она наконец догнала загадочного малого.

— У меня было такое впечатление, что ты готов меня задушить.

— У твоего отца было много женщин? — спросил он, прижавшись лбом к ржавому железу.

— У него и сейчас их немало. Мама, я… — на всякий случай попробовала перевести все в шутку Светлана.

— Но дети, этого я не понял.

— Какие дети? Чего ты не понял?

— Куда они девались?

— Ты опять об этом? Да не было никаких детей. И денег никаких, я имею в виду сберкнижку, быть не могло. Иногда хитроумные девицы сообщают возлюбленному, я, мол, залетела, или женись, или гони бабки на аборт. А беременности нет и в помине. Так вот с моим отцом такое пройти не могло. Не тот случай, понимаешь. И хватит об этом. Что еще ты хочешь узнать?

Никита молча толкнул железную створку.

— К кому мы теперь пойдем?

— Так ставишь вопрос?

Светлана незаметно улыбнулась, скользнула в образовавшуюся щель и направилась к пролому в главной больничной стене.

— Что ты сказала? — спросил Никита, выбираясь вслед за нею на репейниковый откос.

— Я говорю — жаль.

— Не понимаю.

— Я сама не понимаю, почему так неудачно все складывается. Видишь ли, ты постарайся понять правильно, у моего мужа есть мать.

— Ты предлагаешь купить шоколаду и навестить ее, да?

— Шоколад только для Савелия Никитича основная еда. Он считает, что шоколад стимулирует его мозговую деятельность.

— Ну и пусть считает.

Светлана вздохнула.

— Давай о папочке сегодня не будем. И об абортах, ладно? И к свекрови моей не поедем ни с шоколадом, ни без шоколада, хорошо?!

— Ты нервничаешь, значит, у тебя не в порядке нервы.

Светлана приостановила спуск к ручью, Никита чуть не сшиб ее. Навис, топчась на цыпочках и хватаясь за когтистую ветвь куста-дикаря.