Давай полетим к звездам!

- Краски для рисования разводить не надо, - я засмеялся. - Ты будешь меня идейно вдохновлять. Твои идеи – моя работа. Творческое разделение труда. Олег Макарин – в роли космической музы!

- Болтун, - сообразив, что я его подначиваю, обиженно фыркнул Олежка.

Звезды за стеклом иллюминатора по-прежнему не видны. По коленям медленно ползет округлое пятно солнечного света. Наше светило сейчас где-то над головой, за крышкой выходного люка. А Земля спряталась под днищем спускаемого аппарата. Жаль, что ее не видно… Может быть, и вправду снежно-белая Антарктида неотразима среди подсвеченных лучами Солнца синих вод мирового океана…

…А потом на нас навалилась перегрузка. Как-то сразу, неожиданно, властно. Была невесомость, привычная уже за полторы недели полета легкость во всем теле. И вдруг что-то невидимое вползло в корабль, зашевелилось, обрушилась на нас всей тушей.

Я ожидал, что перегрузка будет ощутимой, но не мог и предположить, что она окажется такой большой. Не знаю, может быть, это были субъективные ощущения, но мне тогда показалось, что утяжеление существенно превысило те десять-двенадцать единиц, на переносимость которых нас тренировали на центрифуге в Звездном городке. А может быть, это сказались более десяти суток космического полета, большую часть которых я провел в условиях невесомости?

Перегрузка нарастала стремительно. “Потекла” по лицу кожа. Руки невидимого массажиста потянули ее от носа в сторону ушей и вниз, к шее. Сжало ноздри, и чтобы нормально дышать, пришлось приоткрыть рот.

Минута-другая и начались изменения зрения. Кровь плохо поступала к голове и глазам. Вектор перегрузки гнал ее в нижнюю часть тела, к ногам. Стали блекнуть, однотонно сереть и исчезать цвета. Настенные панели корабля, иллюминатор, пульты – все теряло цветность, линяло, бледнело, и в конце концов, стало резко черно-белым, почти без оттенков. Как будто в цветном телевизоре вышла из строя система установки цвета.

Человек устроен так, что может привыкнуть ко всему. Наверное, и мой организм хотя бы на какое-то время привык, смирился с этим новым черно-белым миром перегрузки. Но это было только начало испытаний.

Корабль все глубже погружался в атмосферу, сбрасывая скорость и тормозясь. Перегрузка “решила”, что еще недостаточно расплющила меня и Макарина. Последовал еще один нажим, резкий и ощутимый.