Давай полетим к звездам!

- Это ценное наблюдение относится только к сегодняшнему дню или носит общий характер? – вкладываю в ухмылку хорошую дозу сарказма. – Психолог доморощенный…

- Психолог – не психолог, а отличить Леонтьева в нормальном состоянии от сегодняшнего пока еще могу, - парирует Олег. – С Луны ты вернулся другим. Жестче стал, что ли… И еще у тебя чуть ли не с первого дня после посадки кислое настроение.

- Устал, - пожимаю плечами. – И потом… Луна меняет человека… Первая высадка на Луну – это, знаешь ли, не фунт изюма!

- Врешь, - уверенно констатирует Макарин. – Если бы я тебя, черта блондинистого, не знал, может быть, и поверил бы. А так – нет! Врешь.

- Вру, - капитулирую со вздохом. – Потому что есть парочка дурацких мыслишек, от которых никак не могу избавиться.

- Поделись, вместе будем избавляться.

Он пристально смотрит на меня. В глазах твердость и уверенность.

- Добро, поделюсь, - переворачиваю лист бумаги с недорисованной стыковкой, беру с подоконника карандаш, пододвигаю еще один стул и сажусь за письменный стол рядом с Макариным:

- Ты не заметил, что мы участвовали в очень странном космическом полете?

- Настолько странном, что тебя даже высадили из корабля на Луну! – Макарин хохочет. – За безбилетный проезд, наверное?

- Балбес, - ругаюсь беззлобно. – Будешь слушать или хохмить?

Улыбка моментально слетает с лица Олега.

- Я весь внимание, Леша.

Несколько секунд смотрю на чистый лист бумаги, соображая, с чего начать разговор. Сумбур в голове полнейший. Наконец, решаюсь:

- Начнем с того, что мы имели серию практически безаварийных космических полетов со дня старта на орбиту Юрия Гагарова и по сей день. Никто из наших ребят не погиб ни при подготовке к полету, ни в космосе.

- Ну, не такие уж и безаварийные были у нас полеты, - Макарин, не соглашаясь, трясет головой. – Вспомни “Восток-3”, старт Гриши Нелюбина. Отказ третьей ступени, корабль падает в тайгу.

- Но Григорий остался жив. Сломал ногу, лечился долго, но сейчас уже снова на летной подготовке. Так?

- Так, - вынужден согласиться Макарин, но сдаваться в споре в целом он не собирается, и выбрасывает еще один козырь:

- А твой первый полет? Когда отказала автоматика на спуске, и Пашка Белянин сажал “Восход” на “ручняке”?

- Мелочь, - отмахиваюсь я. – Один из штатных режимов посадки.

Макарин морщит лоб, пытаясь вспомнить еще какую-нибудь аварийную ситуацию во время наших полетов, но, в конце концов, разводит руками:

- Ну, все… В остальных полетах действительно ничего серьезно не ломалось.

- И как ты, инженер, это объясняешь?