«Давай полетим к звездам!»

“Тетушка Селена” скромно встретила меня антрацитового цвета небом, на котором ослепительно ярко сияло огненное яблочко Солнца. Прямо напротив выходного люка в кофейно-черной космической бездне плавал бело-голубой ломтик родной Земли. А еще имела место быть темновато-серая лунная поверхность, похожая на смешанный с пылью тонко размельченный гипс. Этот лунный “гипс” был там и сям усеян мелкими камешками, покрыт осьпинками микрократеров. Их большие братья угадывались дальше, ближе к горизонту. Там, у горизонта, лунная поверхность меняла окраску и становилась коричневатой и даже местами темно-зеленой. Может быть, на этих зеленых участках действительно росла какая-то лунная травка и пели хоровые песни местные кузнечики?

Единственным существом, - увы, не живым! - которое в два телеглаза пялилось на меня и мой корабль, оказался старый знакомый - “Луноход”. Перед его запуском на Луну мы всей нашей четверкой - я, Олег Макарин, Володька Шаталин и Вовик Бугрин, - ездили на фирму Георгия Николаевича Бабакова. Изучать материальную часть будущего лунного помощника.

Я распахнул люк лунного корабля полностью, высунулся наружу едва ли не по пояс, и почти минуту старательно махал рукой глядевшему на меня во все телеглаза “лунному трактору”. Ну, а заодно и остальным двум миллиардам людей, смотрящим сейчас репортаж о первой высадке на Луну.

Пора было выходить на долгожданную прогулку.

- Как настроение, Блондин? - осведомилась “Заря” голосом Юрки Гагарова. Он сменил Шаталина сразу после посадки.

- Нормально, Первенец. Вот собираюсь прогуляться в местный гастроном за бутылочкой молочка для тебя.

У нас с Юркой старая привычка легонько подначивать друг друга. Он беззлобно с первых дней в Звездном городке окрестил меня Блондином за рыжевато-русые, мягко говоря, не слишком густые волосы. Я же после Юркиного первого космического полета стал именовать Гагарова Первенцем. Тогда, после апрельского старта в шестьдесят первом, вручил Юре большую бутылку молока с одетой на горлышко соской.

Мол, вот тебе, Юрец, подарок, как первенцу в нашей большой космической семье, пей на здоровье и восстанавливай силы для будущих космических свершений.

- Выходи, но не спеши, “Флаг-один”, - уже серьезно сказал Юра. - Осмотрись хорошенько и двигайся осторожно.

Я внял совету Гагарова, и еще раз хорошо осмотрел окрестности. Особенно то место, куда из люка кораблика вела двухпролетная металлическая лесенка. Все, вроде бы, нормально. Крупных камней или ямок нет. Шансы поскользнуться или споткнуться на поверхности Луны при первом же шаге минимальны.

Луна оказалась совсем не такой, какой я представлял ее на Земле. Черно-белые и даже цветные фотографии с наших “Луноходов” не передают и десятой доли всей палитры местных цветов, причудливости очертаний природных образований.

Года три-четыре назад, уже после полета на “Восходе-2”, но еще до начала подготовки к лунной экспедиции, я написал две картины - “На Луне” и “Кратерная цепочка”. Луна как она есть. В моем, так сказать, художественном представлении.

Сейчас почти машинально стал сравнивать настоящую Луну с теми картинами. Мне тогда виделось, что Луна, как очень древнее небесное тело, к тому же не избалованное воздействием атмосферы и воды, должна выглядеть иссушенной Солнцем растрескавшейся пустыней. Но нет, трещин-то как раз в поле зрения практически не наблюдалось. Зато куда не бросишь взгляд, видна покрытая серо-голубоватой пылью и достаточно ровная поверхность. И горы оказались не такими высокими, как представлялось. Хотя, возможно, в гористых районах все выглядит именно так, как я рисовал на картинах - острые и резкие пики, черные тени провалов, гребни вершин, похожие на спины гигантских ящеров.

А вот нарисованная мной на “Кратерной цепочке” Земля оказалась очень похожей на настоящую. Яркий бело-голубой ломтик, на котором, - если приглядеться, - заметны коричневато-серые очертания материков. Можно порадоваться за собственное творческое воображение - угадал ведь!

Я снова влез в люк, развернулся и ногами вперед стал выбираться из корабля. Осторожно поставил правую ногу на верхнюю ступеньку лестницы, слегка попробовал ее на прочность, потом поставил левую. Правой рукой ухватился за поручень.

- “Заря”, я вышел из люка. Стою на трапе.

- Хорошо тебя видим, “Флаг-один”.

Еще бы вам меня не видеть! Наружная телекамера висит чуть правее выходного люка и внимательно следит за каждым моим движением. Сейчас на экране Центра управления полетом, наверное, крупным планом видно мое лицо за стеклом гермошлема. Ну, а когда начну спускаться вниз, телекамера покажет меня уже полностью. И зафиксирует тот момент, когда я ступлю обутой в ботинок ногой на засыпанную пылью лунную поверхность.