Давай попробуем любить (СИ)

От сердца отлегло, и я вмиг растеклась бесформенной кучей в его руках.

— В комнату?

С вздохом поинтересовался оборотень, уже направляясь в крыло, где я жила последние месяцы… наверное.

Меня хватило лишь на слабый кивок. Я снова уснула, и снова сон был спокойным, только что-то назойливое постоянно уводило меня от желанного отдыха и спокойствия. Я переживала о нём.

Как же глупо… И как же это заставляет чувствовать себя живой.

— Ты не спишь?

Вопрос вырывается с его губ сразу, как он заходит в комнату, что утопает в мягком свете пары свечей.

— Не сплю…

Пожимаю я плечами просто, подтянув колени к груди и обняв их руками.

— Не спится?

Аккуратно спрашивает он, скидывая с плеч пропитанный кровью плащ, избегая моего взгляда. Его движения не уверенны, он как будто боиться, что его выгоняет отсюда.

И это смешно. до слез.

Я так устала от своих страхах, я о многом молчала, и ещё больше недоговорила.

По разным причинам, поэтому сейчас отвечаю прямо, и без утайки. То что на сердце, и тем чем болит разум.

— Тебя жду.

Его рука так и замирает сжимая пуговицы на рубахи, и впервые за вечер, он смотрит мне в глаза.

Жадно, с верой и надеждой в синим словно ночное небо взгляде.

— Я боялась, что с тобой что-то случилось.

— Я в порядке, — качает он головой, и скидывает с себя рубаху обнажая сильный торс очерченный мускулистыми линиями и равными шрамами.

Старыми и розовыми, совсем свежими.

— Теперь уснёшь? — аккуратно присаживается он на кромке кровати, будто не решаясь подойти ближе, он так сильно хочет, чтобы я спала. Потому что лишь тогда может обнять и быть как раньше…

Только как раньше уже не будет.

— Нет… — мотаю я головой и вдруг тянусь к нему с таким ярым желанием коснуться, чтобы удостовериться, что он реально передо мной. А не плод моего воображения.

Мягко очертив пальцами колючую щеку, я вижу, как закрываются в блаженстве мужские глаза, он даже не пошевелился. Дышит, и то через раз.

— Я так боюсь, что ты уйдёшь из моей жизни. Хоть и заслужил подобное наказание, но это равносильно смерти.

Это откровение срывается с его губ с трудом, ему тяжело открывать своё сердце. Мужчине, что всегда защищал других.

Что отдавал себя до конца родине, солдатам и войне.

— Я бы хотела… — с сожалением выдыхаю я, проведя пальцами по складкам на лбу. — Но не могу, как бы не пыталась.

Протянув свою руку в ответ к моей талии, он робко обнимает меня и прижимает к тёплой груди.

— Не могу без тебя…

Вздыхает на полувдохе, почти с болью и наслаждением одновременно.

«И я без тебя» — мелькает у меня в голове, и что-то внутри щелкает. И я тут же понимаю, что с самого начала меня так терзало.

— Теперь я понимаю свою маму. — качаю я головой, сокрушаясь мысленно о том, какой же глупой эгоисткой была когда-то и осуждала свою мать за слабость, как и Алисию.

— Понимаешь? — его вопрос тише шуршания летнего ветра, и я понимаю, что именно сейчас пришло время начать все сначала, с самого дна. Раскрывая тайны, страхи и ожидания…

Почему-то уверенная до кончика своей косы, в том, что он примет меня со всем этим грузом за спиной.

— Моя мама… Она тоже не смогла без своего мужа.

— Она что-то сделала с собой? — его голос нежен и спокоен, но руки на талии так крепко держат, будто я в любой момент растворяюсь пеплом в его пальцах.

— Умерла спустя три года после его гибели. Не выдержала без него.

На целое мгновение мы молчим, и наверное, чтобы утешить меня, он говорит:

— Наверное, она любила сильно твоего отца.

Я усмехаюсь.

— Хотела бы я, чтобы он был моим отцом, но нет. — и все-таки вынуждена добавить: — Ты прав, они любили друг друга до безумия.

Он замолкает, терпеливо ожидая моих слейдуших слов, и я, крепче прижимаясь к нему, с головой ныряю в воспоминания.

— Знаешь, она была очень сильной женщиной и одаренной ведьмой. Почти что уникальной. Но так совпало, что в тех местах, откуда я родом, в женщине ценят не эти качества, а приданное за спиной и кроткий нрав. Мама не имела ни первое, ни второе. — тяжко вздохнув, я мысленно вспомнила маленькую деревеньку на западе империи, которую, казалось, уже забыла. — Я не знаю, как отца и маму связали узами брака, но одно помню точно: не любили они друг друга. Пусти мама и пыталась меняться под него, он это не ценил. Чтобы не опускать его ниже себя, мама даже не ворожила при нем, пыталась быть примерной женой. Но было одно, что он ей не смог простить…

— И что же это?

— Мама не боялась его. — пожала я плечами, вспоминая сквозь туман его попытки ей пригрозить тумаками или побить. Она лишь молча смотрела на него без капли страха в глазах, и это его бесило до жути.

— Разве это преимущество, когда женщина боится тебя? — с непониманием полюбопытствовал шаад, аккуратно уложив нас на подушки. Меня на спину, а сам упираясь головой в согнутую руку.

— Для многих мужчин — да. — сделала вывод я, вспоминая большинство из нашего села, да и из других городов тоже. — Все ухудшилось, когда родился их первенец — моя сестра Алисия. Отец, скрипя зубами, промолчал, потом родилась я… Тут он уже не выдержал. Две девчонки, и обе ведьмы. Это почти что позор!