Давай попробуем просто жить

Потом поднимаю его и притягиваю к себе, и обвожу языком его губы, и вхожу в них, и позволяю его рту делать всё, что угодно. И понимаю, что вот эту минуту - когда он так смотрит на меня из-за полуприкрытых век и не скрывает желания - я тоже запомню навсегда, как и всё, что у нас было и есть.

- Пойдём, - шепчу в его губы и приглаживаю волосы. - Пойдём, Гарри.

Я успел соскучиться по нему, не ощущал его горячего тела под собой со вчерашней ночи, а потому неторопливо избавляюсь от оставшейся одежды и ложусь рядом с ним, дрожащим от возбуждения. И как вчера одна лишь мысль о том, что эта дрожь - из-за меня, кружит голову. А вторая мысль - о том, что у нас впереди вся ночь - окончательно сводит с ума.

Он такой, что хочется целовать его везде, не отрываясь ни на минуту, жалея тратить время на выдохи и глотки воздуха. Его член напряжённо ищет контактов с моим телом, и когда я задеваю его - Гарри стонет сквозь сжатые губы и впивается в меня пальцами до синяков. Я не жду, пока он потеряет всякое терпение, а склоняюсь ниже и целую кожу на внутренней стороне бедра. Он гладит мои волосы и тихо всхлипывает:

- Северус, пожалуйста…

И поводит бёдрами. Где, как, когда он научился этому - заставить меня сделать всё, что захочет, одним лишь неторопливым движением ягодиц по простыни? И я целую его - там, обвожу языком головку и вспоминаю его вкус, и не хочу заставлять его ждать слишком долго, а ласкаю так, как он хочет, не сдерживая его судорожных движений навстречу моему рту.

После, утомлённый и влажный, он спит, прислонившись щекой к моему плечу, а я ещё долго не могу заснуть - всё смотрю на него. Мне кажется, я так до конца и не осознаю, что он мой, не могу поверить в это, боюсь поверить. Но так хочется…

* * *

Посреди ночи я вдруг просыпаюсь от мысли, что Северуса нет рядом. Но почти сразу успокаиваюсь, почувствовав животом тепло его руки, шеей его дыхание, а спиной - его тело, прижимающееся ко мне. Когда я пытаюсь повернуться, он только крепче обнимает меня и сильнее прислоняется. И я чувствую, как сзади в меня упирается его член и трётся о мои голые ягодицы, и у него стоит так, словно он не получал разрядки долгое время.

Я неосознанно подаюсь к нему и чуть повожу бёдрами - мне так приятно ощущать его давление и твёрдость. И, конечно, я тут же краснею от своего движения. Никогда ничего подобного не делал. Я знаю, что для Северуса, наверное, мало того, что у нас было. Недостаточно. Неполно. Но до этой минуты я не думал о большем. О нём в себе. И обо мне, отдающемуся, принимающему его в себя. И от мыслей о том - а как это, ощущать его внутри - я тоже краснею. Я не задумывался прежде об этой стороне отношений. Теперь вот зато лежу и думаю. На что это похоже, будет ли это так же хорошо, как губами? И не сразу замечаю, что трусь о его возбуждённый пах уже довольно сильно, а когда понимаю это, мой собственный член уже давно стоит.

Мерлин, а ведь я хочу его. Хочу быть его, хочу его там. Это даже пугает, как может пугать любое открытие в себе чего-то нового. Я ещё раз пробую отодвинуться, но меня снова не пускают, а потом рука соскальзывает с моего живота вниз и накрывает мой пах. И я возвращаюсь назад и ищу ту самую точку соприкосновения между нашими телами, и мне снова сладко и горячо, и я двигаюсь еле заметно, чтобы не разбудить его, но чтобы чувствовать своим телом его упругость и твёрдость, и я, спаси меня боже, так хочу его сейчас.

* * *

Сквозь сон я чувствую, как он прижимается ко мне, и у меня моментально встаёт, не успеваю даже проснуться окончательно. Гарри, что же ты со мной делаешь…

Я не уверен, что смогу контролировать себя и дальше, ограничиваясь лишь тем, что есть. Твоими руками и губами. Потому что я хочу тебя всего, целиком, так, что челюсти сводит от желания. Ещё пара таких движений по моему члену - и я за себя не ручаюсь. Накинусь и оттрахаю, чтобы знал, как провоцировать. Мысленно воздеваю очи горе и мысленно же чертыхаюсь.

И всё-таки не удерживаюсь, перемещаю руку на его пах, удивлённо отмечая, что у него стоит, и ещё как. В ответ он крепче прижимается ко мне спиной и ягодицами, и я перестаю просчитывать шаги, перестаю выстраивать схемы, а просто бездумно прикасаюсь губами к его лопаткам и нежно целую - одну, вторую, а затем выпирающий позвонок у основания шеи. И ещё саму шею - уже не сдерживаясь и возбуждаясь от своих же собственных поцелуев. И глажу его член, вызывая стоны в ответ, а потом обхватываю и сжимаю, и делаю несколько движений, и прикусываю его плечо. И пока я трахаю его рукой, он так вжимается в меня задом, что я тоже начинаю стонать всякий раз, когда головка лишается контакта с его кожей.

А потом он всё-таки поворачивается ко мне лицом и обхватывает руками, и прижимается, находя своим членом мой, и целует так, словно этот поцелуй - наш последний. Мы не можем оторваться друг от друга. Мы два сумасшедших.

Его глаза туманятся желанием, ресницы дрожат, и когда мы разрываем поцелуй, он шепчет:

- Хочу тебя. Хочу по-настоящему. Хочу быть твоим.