Давай поспорим? (СИ)

Обстановка действительно была дружеская. Хотя из разговоров я поняла, что пара друзей являются конкурентами в одной сфере, еще один Ромин друг встречался с девушкой другого друга. Не было никаких разговоров про работу, акции, фьючерсы, американскую исполнительную власть и нашу внутреннюю политику. Только воспоминания, смешные истории, пошлые анекдоты и рецензии последних сериалов Нетфликс. А самое главное, на меня никто не обращал внимания. Только рука Ромы всегда касалась либо моего колена, либо моего плеча, а то и вовсе, забиралась под юбку, пока никто не видел.

Печеную картошку ели все, кроме тех девушек, которые побоялись испачкаться в золе. А Рома просто завис на моих губах, когда я аккуратно чистила еще горячую картошку и откусывала маленькие кусочки. Его не смущали черные от золы пальцы и черные губы. Потому что у самого было так же.

— Если хочешь, можем пройти прогуляться? — предлагает мне Рома, а я, конечно же, соглашаюсь.

— Да, пожалуй, можно, — ответила я.

Все-таки третий бокал вина был лишним. Я вроде бы плавно встала из-за стола и такой же ровной походкой пошла в сторону нашего домика, чтобы привести себя в порядок, но, кажется, все поняли, когда я чуть не упала, споткнувшись о какой-то камешек, что я позволила себе лишнего. Мы зашли в дом и закрыли за собой дверь. Но где выключатель находится, никто не знал. Мы так и стоим в темноте, только слышится тяжелое дыхание. Я понимаю, что меня прижимают к стене и начинают целовать. Сразу напористо и властно, будто ждали все это время. А я отвечаю, со всей самоотдачей, которую могу себе позволить после трех бокалов. Как оказалось, алкоголь сильно раскрепощает.

— Пи*дец как хочу тебя, — слышу я голос Ромы.

— Рома, мне надо в душ, я вся в золе, — пытаюсь я отстраниться, но у меня мало, что получается.

Рома берет меня на руки, что у меня вырывается что-то среднее между стоном и визгом, и несет в душ. Хорошо, что он находится на первом этаже, потому что чувствую по походке, что Рома тоже позволил себе лишний бокал.

Когда мы доходим до душевой, Рома ставит меня на ноги и крепко удерживает, сам начинает снимать с меня футболку, на которые видны пятна от золы, будь она неладна, расстегивает мою юбку. Сейчас я перед ним в одном белье. Он наверно не привык, что девушка может носить обычное хлопкое белье, без всяких кружев и сеточек. И я бы с радостью прикупила пару таких черных кружевных комплектов, которые сведут его с ума, но сейчас я в обычных хлопковых трусиках и таком же хлопковом лифчике, слава богу, все одного цвета.

Но Рому это ничуть не смущает. Даже наоборот, он жадно рассматривает мою шею, грудь, живот, который, возможно, слегка выпирает от всего съеденного, и начинаю покрывать его руками, за что получаю по рукам. Он смотрит на меня таким взглядом, что одномоментно хочется и раздеться полностью, чтобы он смог насладиться, и укрыться от такого откровенно похотливого взгляда.

— Сними все с себя, — тихо и низко произносит Рома.

А я как покорный балванчик только покивала и дрожащими руками расстегнула застежку лифчика. Он упал сразу к моим ногам, открывая обзор на мою скромную двойку. Под таким ярким освещением я чувствую, что даже трех бокалов было недостаточно, чтобы полностью расслабиться. Медленно поднимаю свои руки, чтобы прикрыть уже торчащие соски, которые требуют ласки.

— Убери руки, — нетерпеливо произносит Рома.

Я медленно опускаю руки, давая ему обзор на мою быстро вздымающуюся грудь. А потом медленно касаюсь кромки трусов и стягиваю их себя. Не ожидала от себя такой смелости, но раз Рома смотрит на меня таким голодным взглядом, что я даже не вижу его серую радужку, то почему бы не дать ему такую возможность? Трусики падают у моих ног, где уже лежит лифчик. Сейчас перед ним абсолютно голая, при ярком свете, где можно рассмотреть каждую черточку тела. Стыдно? Да. Но от этого возбуждение накатывает на меня волной, что уже не хочется прикрыться, а хочется, чтобы Рома наконец приблизился ко мне и взял грубо и жестко, нагнув к раковине и разведя широко мне ноги. Но такого я никогда не произнесла бы вслух, если бы не три злосчастных бокала вина.

— Трахни меня. Трахни меня, как ты хочешь.

Мне кажется я слышала, как сорвалась чека от гранаты. Потому что Рома не сдерживая себя накинулся на мои губы как изголодавшийся по женским губам мужчина. Сминая, покусывая и посасывая, что становиться больно. Но эта боль приятная. От которой не хочется увернуться или убежать, хочется просить еще больше, чтобы не щадил, чтобы присвоил меня и сделал своей. Навсегда.