Давай поспорим? (СИ)

— Мне казалось, мы неплохо завершили начатое в душе.

— Да, мне понравилось, — медленно подходит ко мне Рома и всматривается в мои глаза, ища там подтверждение.

— Определенно.

Мы решили пойти вдоль озера. Солнце еще не село окончательно и красно-оранжевые блики оттеняли все вокруг. Шли молча. Но иногда я ловила на себе задумчивые взгляды Ромы.

— В среду у нас с мамой самолет, — решила я прервать наше молчание.

Рома молчит. Он смотрит вдаль, но его напряжение я чувствую кожей.

— Я понимаю, что это звучит несколько странно и неправильно, но я бы хотела все время до отлета провести с тобой.

Рома отстает от меня на один шаг и не спешит меня догонять.

— Не знаю, насколько затянется наша поездка. Маме предстоит операция, которая по хорошим прогнозам продлится часов шесть, потом восстановление. Врачи ориентировали, что около месяца нам необходимо будет находится при клинике, — объясняю я Роме.

— Не уезжай, — тихо произносит он.

Его голос я не узнаю. Он тихий, вкрадчивый. Не узнаю я и его глаза. Не совру, если скажу, что никогда раньше Рома на меня так не смотрел. Глаза полные надежды и отчаяния. А еще что-то теплое и нежное, что хочется подойти к нему, обнять и никуда не отпускать. Остаться с ним здесь.

— Я не могу, — еще тише произношу я. — Но это ведь ненадолго, Ром. Я вернусь. Ты же… ты будешь меня ждать?

Рома не смотрит больше на меня. Его взгляд устремлен куда-то вдаль. Могу только догадываться, какой поток мыслей у него сейчас в голове. Проблема в том, что он их никогда мне не озвучит.

— Бл*дство! — выругался он, что заставило меня вздрогнуть.

— Ром, я… черт… Черт, я не знаю, как буду там без тебя. Понимаю, что мы друг друга почти не знаем. Но влюбилась я в тебя, дура такая. Влюбилась с первого взгляда, как вытащил ты меня из-под своей машины и начал ругаться. И ты сочтешь меня ненормальной, инфантильной девчонкой, будешь говорить о том, что ты не тот, кто мне нужен и все такое. Также обычно происходит? Но я без тебя уже не смогу, Ром… Ты слышишь?

Рома медленно подходит ко мне и смотрит в глаза. В них нет насмешки, которую я ожидала увидеть, или презрение. Он целует меня нежно, будто боится сломать или навредить. Нежно, аккуратно, бережно.

В ту ночь мы не трахались, мы занимались любовью. А в понедельник мой мир перевернулся.

Глава 19.

Рома.

Домой мы ехали молча. Я уже говорю домой. Хотя по сути дом мой, а не наш. Но уже тяжело представить, что будет, когда моя Каренина уедет. Воображение рисует картинки с давящей тишиной, недопитой чашкой кофе на столе и заправленной кроватью, где ее подушка все еще хранит запах лаванды, который уже ни черта не успокаивает.

Настя сразу пошла спать, ссылаясь на сонливость и усталость. Но это и не удивительно, прошлой ночью мы почти не спали. Трахались как кролики. Бл*ть, кого я обманываю, мы не трахались, мы любили друг друга. И если представить, что это была наша последняя ночь, то просто застрелите меня сразу, потому что я уже готов сдохнуть. Мои первые мысли о том, что разовый перепих ради какой-то машины теперь вызывают не только стыд, но и боль. И несмотря на то, что я ничерта не хочу все это чувствовать, я это испытываю. А еще мне страшно, что я ее потеряю. Скажи мне об этом еще месяц назад, я бы посмеялся этому человеку в лицо, назвал бы его придурком и поманил бы к себе какую-нибудь знойную рыжеволосую красотку.

Подхожу к двери спальни и приоткрываю дверь. Настя действительно спит. Я слышу ее размеренное дыхание. Она повернулась лицом к двери, поэтому я немного прикрываю ее, чтобы в лицо не светил свет. Темные волосы разметались по подушке, глаза плотно закрыты, но подрагивают из-под длинных ресниц: ей снится сон. Губы иногда трогает улыбка, это заметно по уголкам. И сейчас мне безумно хочется подойти и поцеловать ее пухленькие губки, а еще ее конопушки. Я ведь раньше их терпеть не мог. Когда все изменилось?

Настя укрылась под одеялом, но одну ногу оставила снаружи, что я спокойно могу разглядывать плавные изгибы ее бедра, аккуратные щиколотки и маленькие пальчики на ногах, она всегда их поджимает, когда кончает.

Понимаю, что я не позволю, чтобы она узнала про спор. Это ее убьет. А меня убьет ее уход. Не знаю, сколько все это продлится между нами, но чувствую необходимость ее защитить. Даже не так. Необходимость ее защищать. Все время. Постоянно. И что самое очевидное, нужно суметь ее защитить от меня.

— Роб, — набираю номер Роберта, — давай завтра пересечемся?

— Это срочно, Ром?

— Да.

— Тогда в обед устроит? Бар на Пресненской?

— Идет.

Я кладу трубку и начинаю мысленно выстраивать план своего отступления.

Утром я уезжаю еще до того, как проснется Настя. И весь день мои мысли далеки от офиса. Они там остались, дома. Где меня ждет ОНА. Позвонить? Написать? Нет, внутри стоит какой-то стопор. Только после разговора с Робом. Хочу снять с себя это дерьмо и идти к ней уже очищенным. Хотя кого я обманываю, согласие на этот еб*ный спор так и будет у меня мигать в голове, как лампочка с плохим контактом.